Край Основания - [42]

В сущности, он мог и не говорить так много, поскольку держал свой мозг открытым, так что все и так знали. Он говорил просто из вежливости.

Деларме быстро оглянулась вокруг. Остальные десять ораторов решили позволить ей играть роль особы, высказывающейся против Джиндибела.

Она заявила:

– Однако, Джиндибел, – она снова опустила почетный титул, – не знает и не может сказать, что это за организация.

Она высказала это как утверждение, граничащее почти с грубостью. Это было все равно что сказать: «Я могу анализировать твой мозг, так что не трудись объяснять».

Первый Спикер понял грубости и быстро решил игнорировать ее.

– Да, Спикер Джиндибел, – он тщательно избегал опускания титула и даже не делал ударения на нем, – не знает и не может сказать, что это за организация, но это не означает, что она не существует. Люди Первого Основания большую часть своей истории фактически ничего не знали о нас, да и теперь не знают. Но разве вы сомневаетесь в нашем существовании?

– Но отсюда не следует, – возразила Деларме, – что если о нас не знают, а мы существуем, то и что-то другое должно существовать, если только о нем не знают.

Она засмеялась.

– Справедливо. Вот поэтому утверждение Спикера Джиндибела должно быть проверено самым тщательным образом. Утверждение это основано на точном математическом выводе, который я посмотрел сам и требую, чтобы рассмотрели вы все. Если это… – он задержал бросок мысли, чтобы лучше выразить свою точку зрения, – … и неубедительно.

– А что за член Первого Основания Голан Тревиз, который прыгает в вашем мозгу и о котором вы не упомянули? – Опять грубость, и на этот раз Первый Спикер слегка вспыхнул.

– Спикер Джиндибел предполагает, – сказал он, – что этот человек, Тревиз, является орудием – возможно, невольным – этой организации, и мы не должны игнорировать его.

– Если, – сказала Деларме, снова садясь в кресло и откидывая с глаз прядь седеющих волос, – эта организация, какова бы она ни была, существует и если ее ментальные способности опасно сильны и так тщательно скрываются, вряд ли она будет открыто маневрировать таким заметным лицом, как советник Первого Основания.

Первый Спикер серьезно заметил:

– Не все думают одинаково. Однако я заметил кое-что, наиболее тревожащее. Я не понял этого. – Он почти невольно похоронил мысль в глубине мозга, стыдясь того, что другие могли прочесть ее.

Каждый Спикер заметил мысленное действие и, как строго требовалось, отнесся уважительно к чувству стыда. Деларме тоже отнеслась так, но очень нетерпеливо. Она сказала в соответствии с принятой формулировкой:

– Не можем ли мы попросить, чтобы вы показали нам вашу мысль, поскольку мы понимаем и прощаем любое чувство стыда, которое вы можете испытывать.

Первый Спикер сказал:

– Как и вы, я не знал, на чем основано предположение, что советник Тревиз является орудием другой организации, и если так, то какой цели он служит. Но Спикер Деларме, похоже, уверена в этом, и нельзя игнорировать возможную ценность информирования любого, кто квалифицирован как Спикер.

Поэтому я попробовал приложить к Тревизу план.

– К одной личности? – тихо и удивленно спросил кто-то из Спикеров и сразу же высказал раскаяние, потому что вопрос сопровождался мыслью, совершенно эквивалентной выражению: «Вот дурак!».

– К одной личности, – согласился Первый Спикер, – и вы правы: ну и дурак же я! Я прекрасно знаю, что план не может быть приложен не только к индивидууму, но и даже к небольшой группе индивидуумов. И все-таки мне было любопытно. Я экстраполировал межличностные пересечения далеко за разумные пределы, но сделал это шестнадцатью различными способами и выбирал скорее область, чем точку. Затем я использовал все, что знаю о Тревизе – советник Первого Основания не приходит полностью незамеченным – и о мэре Основания.

Затем бросил все это вместе, как попало, и испугался, – он сделал паузу.

– Ну, и?.. – спросила Деларме. – Были поразительные результаты?

– Не было никаких результатов, как вы все можете предположить, – ответил Первый Спикер. – С одним индивидуумом ничего нельзя сделать. Однако же…

– Однако?

– Я сорок лет анализировал результаты, и у меня образовалась привычка ясно чувствовать их еще до того, как они проанализированы. И я очень редко ошибался. В этом случае пусть результатов и не было, я отчетливо почувствовал, что Джиндибел прав, и что Тревиза нельзя предоставить самому себе.

– Почему нельзя, Первый Спикер? – спросила Деларме, ошеломленная сильным ощущением в мозгу Первого Спикера.

– Мне было стыдно, – сказал Первый Спикер, – что я сделал попытку использовать его для цели, к которой он непригоден. И стыдно теперь, что я позволил себе поддаться влиянию чего-то чисто интуитивного. Но я должен был позволить себе это, потому что ощущение слишком сильно. Если Спикер Джиндибел прав, если нам грозит опасность неведомо откуда, я чувствую: когда придет время кризиса нашего дела, на решающей струне будет играть Тревиз.

– На каком основании вы это почувствовали? – спросила потрясенная Деларме.

Первый Спикер Шандисс жалобно посмотрел на Спикеров Совета.

– У меня нет обоснования. Психологическая математика не дала ничего, но когда я следил за взаимодействием отношений, мне казалось, что Тревиз – ключ ко всему. На этого человека следует обратить особое внимание.