Край без Короля или Могу копать, могу не копать - [6]
Волшебник поперхнулся яблоком и закашлялся. Сумбо Тук не выдержал и засмеялся в кулак. На глазах Гэндальфа выступили слёзы.
— Ты права, дитя моё, ты права, — закивал он, — кто за меня, старика-нищеброда, пойдёт?
— Ты только не плачь, дядя Гэндальф, — в голосе Белладонны Тук был и прежний её детский задор, и что-то вполне взрослое, так что понять, шутит она или нет, было трудно. — Я подумала и решила, что я за тебя выйду замуж.
Тут уже поперхнулся Геронтий.
— Я уже почти совершеннолетняя, — продолжала девушка, — и батюшка за мной даст хорошее приданое. Деньги у нас будут, мы купим участок где-нибудь в Западной Доле и построим домик — в норе тебе будет не очень уютно. Ты у меня растолстеешь, будешь важный и степенный. А чем тебе заняться — мы придумаем… Белладонна замолчала, с лукавой улыбкой глядя на Гэндальфа.
— Спасибо тебе, дитя моё, — растроганно проговорил старик. — Но я для тебя всё-таки слишком стар. Да и для женитьбы тоже. Лучше ты меня пригласи когда-нибудь на свою свадьбу, — волшебник улыбнулся и полез в кисет за зельем для послезавтрачной трубки. — Как я всё-таки люблю вас, милые мои хоббиты! Кажется, всё уже про вас знаю — а вы опять и опять меня удивляете.
— …Эй, Хлимми, ты батюшку не видел? Он хозяйство обходить собирался, а я его упустил.
Хильдигрим Тук поднял упреждающе палец, и Фонси замолчал, ожидая, пока брат не закончит подсчитывать туго набитые мешки. Наливные ярко-жёлтые летние яблоки свезли в Большие Смиалы со всех садов Тукборо и теперь грузили на подводы, чтобы отправить в Хоббитон.
— Сто тридцать семь, — довольно сказал Хлимми и щёлкнул костяшками счётов, — а в прошлом году было сто двадцать пять. Если так дальше пойдёт, мне к зиме новый склад понадобится. Построишь мне со своими ребятами новый склад, Фонси?
— Ой, слушай, мне сейчас только склады строить! — отмахнулся Фонси. — Давай мы это с тобой ближе к зиме обсудим, а мне с батюшкой поговорить надо. Он тут уже был?
— В свинарник он пошёл, — сказал Хильдигрим. — Да, так склад мне небольшой совсем нужен, можно просто погреб новый. Эй, куда ж ты так быстро-то!
— Фонси пришёл, — объявил Одо Тук, похлопывая здоровенную пегую свинью хворостиной по круглым бокам, пока она не спеша переходила из одного загона в другой. — Гляньте-ка, свинки, кто к нам пришёл! Фонси пришёл. Раньше сам дядя Геронтий приходил, а теперь вот и Фонси.
— Привет, Одо! — поклонился Фонси. — Я вот как раз батюшку ищу. Куда он отсюда пошёл, он не сказал тебе?
Терпеливо выслушав не слишком увлекательный рассказ о состоянии здоровья чёрного поросёнка и о том, как сам Одо на ярмарку не поедет, потому что очень уж жалко продавать свинок, Фонси выяснил, что батюшка направился «куда-то туда».
— …На шерстяной склад он пошёл, — махнул рукой Холфаст Тук, указывая направление, — совсем недавно. Эй, Фонси, обратно пойдёшь, заходи ко мне опять, по трубочке выкурим. Я как раз молодой сыр доставать буду.
— Молодой сыр — это хорошо, — кивнул Фонси. — Постараюсь зайти, Фасти, счастливо!
И зашагал к шерстяному складу.
Геронтий Большой Тук сидел на тюке с шерстью с длинным чубуком резной трубки во рту и внимательно слушал сидящего напротив пожилого хоббита. Тот размахивал руками, ударял себя по коленям, словно пытаясь в чём-то убедить главу рода.
— И что ты за Большой Тук тогда такой выходишь, Геронтий, что не можешь какого-то стригаля-батрака к ногтю прижать! — услышал Фонси, подойдя поближе. — Ты старший над Туками или нет? Я тебя спрашиваю!
— Я над тобой старший, — Геронтий пыхнул дымом и указал чубуком на собеседника, — и над всеми хозяевами, кто семейную землю пашет и семейный скот пасёт. А за своими батраками каждый хозяин сам следить должен, не Большого Тука это дело. И за дочками своими — тоже. И того довольно, что мои парни за тебя овец стригли — не их это дело. Фонси подошёл поближе, но Геронтий не заметил его или сделал вид, что не заметил.
Мы тут, Геронтий, не про овец моих рассуждаем и не про твоих сыновей, — напыжившись, продолжал второй хоббит, в котором Фонси узнал троюродно- го кузена Лонго, — а про родовую честь Туков! Про чистоту рода! Если моя Гербера с Кучкороями спутается, позор Тукам будет! Позор Тукам, а всего больше позор тебе, Геронтий! Вот что я тебе скажу!
Не Тукам позор, — прогудел Геронтий, — а тебе позор, лентяй и пустомеля! Подойди, Фонси, — махнул он рукой, — посмотри на троюродного брата Лонго. У него на глазах собственная дочка с худородным батраком крутит, а он за ней сам уследить не может. Большой Тук ему надобен, за дочерью присматривать. А братья твои ему надобны, чтобы овец стричь. Такой вот занятой джентльхоббит наш родственник Лонго. Ты, Фонси, чего хотел? Говори.
— Я, батюшка, лучше потом с вами побеседую, — вздохнул Фонси, — я смотрю, вы заняты.
— Видал? — бросил Геронтий нахмурившемуся Лонго и поманил Фонси поближе. — Нет, ты говори, говори. У меня для родного сына всегда время есть. «То-то ты, батюшка, меня с собой позвал хозяйство обхо- дить, а сам один ушёл», — подумал Фонси, но вслух ничего говорить не стал, а шагнул вперёд и поклонился, являя для непутёвого Лонго образец сыновней почтительности.
