Краткое пособие по собаководству - [2]

— Почти! — говорит сестра, — за рубль! Потому что даром отдавать собак нельзя. Та женщина так сказала. Она такая добрая!

Тимочка дернулся и пустил струю. Ботинки сестры стала заливать желтая лужа.

— Ой! — радостно говорит сестра, — он уписался!

— Покажите мне эту добрую женщину, — нежным голосом говорит мама, — я хочу взглянуть ей в глаза. Рыбочка, не плачь, мы купим другую собачку, хорошую.

Рыбочка уже не просто плачет, а аж трясется, вцепившись в это бесформенное пугало. Пугало лижет ей нос.

Продавец овчарок сказал папе, что он о нем, о папе, думает. И вообще о роли мужчины в семье. Папа не остался в долгу.

Ладно. Идем назад, ищем эту тетку, что всучила нашей рыбочке щеночка. Никакой тетки, понятное дело, близко нет. А если бы и была, сестра бы ее в упор не узнала.

Тимочка висит у нее в руках и поскуливает, тоже, знаете, практически на ультразвуке. Заслышав этот скулеж, вам автоматически хочется схватить его, вылизать ему шерсть, отрыгнуть полупереваренное мясо… знаете, как суки делают…

Мама снимает с себя куртку и начинает заворачивать туда эту тварь. На улице, между прочим, плюс пять.

Поймали машину.

В машине Тимочка опять уписался. Причем фундаментально — сиденье обмочил и коврик. Водитель потребовал компенсации. Я, опять же, больше чем уверена, что их тут целая банда так промышляет, у птичьего рынка. Потому что коврик был рваный. А запросил он как за новый.

Стали расплачиваться, выяснилось, что денег-то и нет. Никаких. Их у папы вырезали вместе с карманом.

Отдали в залог паспорт. Папин. Его карманники не взяли.

Пошли домой — сестра целует Тимочку, посрамленный папа виновато молчит, а мама чихает. К вечеру у нее поднимается температура. Тимочка спит у нее в ногах и мама уверяет, что ей, маме, от этого гораздо легче. Хотя сначала она говорила, что собаке в постели места нет. Но пассаран, типа. Через две недели мама выздоравливает, а к Тимочке вызывают ветеринара делать прививки. Ветеринар говорит, что это, вроде бы, жесткошерстная такса, но как-то неуверенно. Но берет как за породистую — стандартная цена, говорит, зато прививки практически от всего. Обоссанный водитель приносит папин паспорт и просит примерно столько же.

Моя поездка в Питер накрывается медным тазом.

Папа с мамой очень кроток, но нужна же ему какая-то компенсация? Даже гиперкомпенсация! В общем, выясняется, что я в Питер не поехала не просто по его, папиной клинической дури. А потому, что учебу запустила. В воспитательных, значит, целях… А у меня, извиняюсь, трудный возраст…

Опять я не о том.

* * *

Если коротко, ничего плохого о Тимочке я сказать не могу. Собака как собака. Ласковый. Даже я к нему как-то привязалась, хотя он и сгрыз мои парадные туфли. Вообще, если он сделает какую-то гадость, то потом стесняется очень, морду отворачивает свою бородатую, снизу вверх смотрит, и стукнула бы, да рука не поднимается.

А уж мама в нем и вовсе души не чает, трет ему сырую морковку и капает туда витамин «А» и кальция глюконат толчет, потому что это полезно. Добровольно. Я что-то не помню, чтобы мне она сырую морковку терла. Или даже, страшно сказать, рыбочке…Мясо Тимочке она, между прочим, покупает на рынке. Тимочка ее любит, сил нет. Когда она с работы приходит, от радости даже лужу пускает.

Да, забыла совсем, ветеринар-то сказал, что Тимочка — девочка.

В общем, зима прошла спокойно, если не считать того, что у Тимочки был конъюктивит и тот же ветеринар прописал ей какие-то дорогущие капли, и мама, чтобы их капать, взяла на работе отпуск за свой счет. Правда, ненадолго — на недельку всего. Потом ее сменила рыбочка, которая теперь за мной не таскается, сидит дома, лижется с Тимочкой, по часам ее гулять выводит, очень стала ответственной, мама не нарадуется. В книжке про воспитание собаки, которую они купили за восемьдесят рэ, так и сказано — собака учит вашего ребенка ответственности.

Так вот, весной как-то в солнечный и мокрый день, когда вспоминаешь, что на свете есть еще и зоны отдыха, приходит домой папа, дико гордый сам собой. Оказывается, ему на работе за верную службу дали путевки всей семье в санаторий-профилакторий у самого синего моря. Причем практически бесплатно дали, с совершенно фантастической скидкой, а у папы, надо сказать, после того похода на птичий рынок развился сильный комплекс вины, который мама в нем умело поддерживает, потому что это выгодно. И я убеждаюсь, что стратегия мамина себя оправдала, поскольку папа за эти путевки боролся как лев с неким многосемейным Кикиморовым и этого Кикиморова в страшной битве интеллектов победил.

И вот папа машет у нас перед мордами этими путевками, и мама всплескивает руками и говорит, что уже давно хотела себе новое платье, а моря не видела с тех пор, как они с папой ездили в свадебное путешествие, — помнишь, дорогой? — и рыбочка прыгает и визжит, и Тимочка соответственно, тоже прыгает и визжит, и лижет всем носы, и тут они все разом замолкают и начинают смотреть на Тимочку. И у рыбочки начинает морщиться лицо, и мама молча смотрит на нее, а потом берет эту путевку, ищет на ней телефонный номер и звонит по межгороду.