Краткое описание боевых действии 1-го Гвардейского кавалерийского Житомирского Краснознаменного корпуса имени СНК УССР в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. - [12]

В условиях лесного боя (лес здесь вплотную подходил к реке и мосту), плохой видимости и начавшейся контратаки противника, потеря командира могла грозить серьезными последствиями управления боем. Старшина ВОЛКОВЕНКО быстро оценил обстановку, по своей инициативе взял на себя командование эскадроном и бросился в контратаку на приближающие цепи немецких автоматчиков.

Умело организовав бой одиночных бойцов и мелких групп в условиях леса, огонь пулеметов, ВОЛКОВЕНКО с успехом отбил в этот день все атаки немцев. Враг еще держал мост, но шоссе было наше и немцы не могли пользоваться им для переправы. На второй день, как только взошло солнце, фашистские солдаты, уже успевшие изрядно напиться, опять полезли в атаку. Разгорелся тяжелый лесной бой, в котором вскоре приняли непосредственное участие и офицеры штаба полка (штаб находился недалеко от этого места).

Немецкие автоматчики обходили эскадрон на флангах. Вскоре выяснилось и другое немаловажное обстоятельство. Немцы догадались, что в кубанках ходят офицеры (бойцы носили пилотки) и стали вести организованную охоту на людей в кубанках. Военком КУТУЗОВ узнав об этом (он был в то время в эскадроне ВОЛКОВЕНКО, ибо здесь решалась судьба всем операции) немедленно приказал всему офицерскому составу снять кубанки и одеть пилотки. Потери среда офицеров стали меньше. Бой принимал все более и более упорный характер. Немцы наседали. Вот уже отдельные группы немецких автоматчиков проникли в район штаба полка. КНЯЗЕВ приказал всем штабным офицерам занять круговую оборону, отбивать атаки немцев до подхода соседнего эскадрона.

Военком вызвал агитатора полка Тихона ПЫТКИНА и поручил ему пробраться к эскадрону ВОЛКОВЕНКО и обеспечить закрепление успеха достигнутого ими в боях за шоссе и мост.

Перебежками, укрываясь в выемах и воронках, за стволами деревьев и в густом кустарнике, ПЫТКИН приближался к эскадрону. Вот и река. Навстречу шли раненые бойцы, неся кто в руках, кто на плече винтовки. Расспросив на ходу о месте расположения эскадрона, командира и политрука, он двинулся дольше. Впереди все сильнее и сильнее слышалась трескотня выстрелов. Время от времени, где-то впереди и сбоку раздавался характерный звук разрыва мин и снарядов. Почти над головой и около уха просвистели две пули.

Придя на место ПЫТКИН узнал, что эскадрон уже ведет бой за мост, что немцы подтянули из глубины артиллерию и пытаются отбросить наших бойцов, что наиболее жестокий бой идет непосредственно у моста.

ПЫТКИН стал пробираться туда и вскоре достиг моста. Молодой командир взвода, с кудрявой русой шевелюрой, весь потный и пыльный, находился впереди, в огромной воронке, недавно образовавшейся от разрыва тяжелого снаряда. Ползком, по пластунски, ПЫТКИН добрался до нее. От командира взвода он узнал о том, что взвод отбивает уже четвертую атаку немцев. Пулеметчики и стрелки уже белее шести часов ведут неравный бой.

Надо было вдохновить людей, ободрить, вселить в них уверенность в нашей победе, рассказать о героических делах соседних подразделений полка, о том, что на помощь им подходят бойцы других эскадронов.

ПЫТКИН, оторвав лист чистой бумаги из походного блокнота, быстро написал своим красивым, четким и крупным почерком, и обратившись к пом. ком. взвода, сказал: «Вот это надо передать всем бойцам в период между атаками немцев. Рассказать, что ваш эскадрон выполняет главную задачу. Мост и шоссе надо удержать во что бы то ни стало. Люди устали, но к вам идет помощь. Мы должны выстоять»…

Он не закончил. Послышался характерный нарастающий визг мины и грохот разрыва. Это все, что впоследствии помнил ПЫТКИН. Он был тяжело контужен. Парторг полка ТУЗ с отделением управления и одним станковым пулеметом дрался у полкового знамени. Пулеметчик ЖИВОТКОВ, выдвинувшись далеко вперед и устроившись со своим «Максимом» за лежащим полусгнившим стволом огромной сосны, уже покрытым бурными побегами молодых деревьев, скрывавших его, посылал одну за другой длинными очередями по приближавшимся немецким автоматчикам. Немцы, заметив его, повели пулеметно-ружейный огонь. Уже смертельно ранен помощник ЖИВОТКОВА. Убит подносчик. На исходе последняя лента.

Внезапная жгучая боль в левом плече на миг оторвала ЖИВОТКОВА от пулемета. «Кажется, ранен, чорт возьми» — мелькнула мысль. И, точно в ответ на нанесенную незаслуженную обиду и оскорбление, откуда-то изнутри вспыхнула лютая ненависть к врагу, ненависть, придаваемая силы. Но левая рука уже плохо слушалась. «Проклятые фрицы! Не выйдет, не пройдет!» — беззвучно шептал ЖИВОТКОВ.

Он вспомнил, что ему приказано не подпустить немцев к полковому знамени. Эта мысль, казалось, удвоила, утроила его силы. Он вел беспощадный, разящий огонь по фашистским автоматчикам. Левая рука онемела и так тупо, глухо ныла, точно отнялась кисть правой руки. ЖИВОТКОВ почувствовал мгновенную боль, а затем явственно ощутил, что правая рука хотя и лежала на пулемете, однако не чувствовала его. «Перебили, сволочи, и правую руку…» — мелькнула мысль. «Теперь все, стрелять не могу…». С трудом продев на правое плечо хобот пулемета[9]