Краткий курс научного карьеризма. Пособие для молодого чиновника - [8]

Законодатели незамедлительно обратились с просьбой о финансировании актуального проекта к дружественной исполнительной власти, и та выделила деньги. Не особо большие, рассудив, что негоже поднимать до небес депутатское собрание. Киностудия погрустила, пересчитала бюджет с учетом собственных аппетитов, получался фильм на сорок минут. Слабовато, но все же лучше, чем ничего.

Налетели злые коршуны и разнесли слух, что на экран попадут не все депутаты, предпочтение отдадут членам главной партии, а оппозиция, без которой конечно же немыслимы законодательный процесс и демократические преобразования, будет представлена в картине только лидерами фракций. Гадкий слух оказался былью. Несогласные потребовали, чтобы окончательный вариант фильма утверждался на общем заседании думы, и добились-таки своего.

Скоро сказка сказывается… да, собственно, и юбилейный фильм сделали по-скорому. В назначенный день и час в думский кинозал явились все без исключения депутаты. Просмотр картины сопровождался выкриками с мест и завершился долгим пронзительным свистом. Потом началось закрытое обсуждение, и тут случились совсем уж неожиданные вещи. Обиженная оппозиция еще не успела рта открыть, как вознегодовали депутаты, чьи говорящие головы как раз были представлены в фильме. Их решительно не устраивало все – от выбранного оператором ракурса, искажающего благородный облик, до оскопленных режиссером монологов о личных законодательных заслугах. Напрасно авторы картины пытались объяснить, что невозможно в сорокаминутную ленту вместить все синхроны думцев, равно как нереально представить всех без исключения тридцать трех богатырей. Последние слова вызвали гнев игнорированных законодателей, которые обвинили главную партию в политических интригах и узурпаторских замашках.

После двухчасовой перебранки, в которой звучали слова: «триллер», «ералаш» и даже «жесткое порно», постановили: картину в свет не выпускать как дискредитирующую областной законодательный орган. Один из депутатов попытался возразить в том смысле, что нельзя хоронить фильм, снятый на деньги налогоплательщиков, другой прокричал, что действия коллег сильно смахивают на цензуру, но обоих смутьянов зашикали.

Тут и сказке конец. Кино положили на полку, и пошла гулять по дотационной области молва, будто депутаты сделали смелый антикоррупционный фильм, а лютые вороги запретили показ. Что, в общем-то, стало неплохой предвыборной агитацией.

Две полярные звезды

Кто понимает истинную роль женщины, состоящей на госслужбе, тот никогда не скажет «руководительница». Строжайшее табу! В немецком языке можно, не ранив самолюбия, показать окончанием слова, к какому полу принадлежит представитель профессии; это вам не русские «врачиха» и «продавщица», тем более не «чиновница». Так что мы говорим исключительно о женщине с мужской профессией. Или, если угодно, о руководителе женского рода.

Прокручиваю в памяти созвездие высокопоставленных дам, с которыми знакомила судьба, и наиболее отчетливо вижу две яркие точки. Две звезды, две светлых повести. Насколько полярные, настолько и близкие. Зовут их Ирина и Марина, отчества и громкие титулы опускаем, возраст – от сорока до пятидесяти. Судьба сделана, но до финиша еще далеко.

Ирина на заре своей карьеры услышала фразу: «Для руководителя главное не знания и опыт, а сильный характер». Мысль стала путеводной. Руководить Ирина хотела всегда, цели быстро достигла, а силу характера закаляла и демонстрировала своим сотрудникам посредством натиска, агрессии и хамства. Естественно, она с самого начала понимала, что такого начальника будут ненавидеть и при возможности подставлять, но пошла на это «с отвагой и весельем победителя». Ради того, чтобы подчинить подчиненных, она истребила в себе главную женскую мотивацию – желание нравиться. Она не нравилась даже себе, но и это ей было безразлично.

Марина, также устремленная в руководящие выси, душить в себе «основной инстинкт» не собиралась. Ее гербом мог бы стать усыпанный розами танк. Она умела расхвалить подчиненных, даже польстить им, если того требовали обстоятельства, и они пахали на нее с удовольствием и предвкушали награду, которую всегда получали. При этом Марина обладала талантом преподнести поощрительную безделушку с той помпой, с какой дарят ключи от райских врат. Ей доверяли, ей симпатизировали, ею дорожили, ее даже любили, если можно чувство к руководителю назвать любовью, и она заливала это топливо в бензобак того самого танка, который тащил ее вперед и выше.

Обе руководящие дамы выбрали маски. Ирина орала матом на подчиненных ей взрослых мужчин, и те терпели. Как-то нашелся храбрец, который огрызнулся и швырнул заявление об уходе, так она увела его в кабинет, наедине уговорила остаться, слегка повысила и впредь лупцевала пуще прежнего. Однажды Ирина не отпустила с пустяшного совещания сотрудника, которому нужно было в больницу проститься с умирающей женой. Она знала, куда он отпрашивается, и все это знали. Но маска злодейки приросла.

Маринина маска позволяла сотрудникам обращаться с ней как с истинной женщиной: пытаться разжалобить, оправдаться, упросить и, наконец, попросту навесить на уши лапшу. И она, понимая эти штучки, иногда позволяла обставить себя. Но только по мелочам. При первой же попытке одного из заместителей сесть на шею она при всех показала ему танковый ствол. Присутствующие поняли, и броня мгновенно скрылась под кустами роз. Марине не нужны страх и озлобленность окружающих, ей требуется их лояльность.