Краткая история. Война Алой и Белой розы - [39]

Воротные башни и куртина стены замка Данстанборо в Нортумберленде, ставшего свидетелем последней в 1464 г. попытки Ланкастеров оказывать противодействие правлению Эдуарда IV

© Tim Simpson / flickr.com / CC BY-SA 2

Эдуард IV продемонстрировал примечательные мастерство и отвагу во время напряженной борьбы за престол в марте 1461 года. В самом деле, период с октября 1460 года, когда Ричард заявил о своих правах на трон, сделался свидетелем проявления решимости и беспощадности с обеих сторон, чего не наблюдалось на всем протяжении предыдущего десятилетия. В июле 1460 года, захватив под Нортгемптоном в плен Генриха VI, графы Йоркской партии продолжали придерживаться иллюзорной линии «лояльной оппозиции», совершенно несостоятельной с учетом их собственных поступков и непримиримой враждебности Маргариты Анжуйской. Вместе с тем представленные Йорком доказательства прав на корону поначалу были неприемлемыми для большинства пэров и остальной политической верхушки. Составленное в результате уступок и компромиссов соглашение стало очередным нежизнеспособным актом в цепи столь характерных для политики 1450-х годов попыток разрешения неразрешимых противоречий.

Как ни парадоксально, по всей видимости, именно смерть герцога от рук сторонников королевы Маргариты создала действительную возможность замены Генриха VI. Эдуард не был замаран грязью политических игр десятилетия и смотрелся подлинным поборником торжества общего блага, способным отомстить и за гибель отца, и за вероломство Ланкастеров. Одержанные молодым герцогом победы при Мортимерс-Кросс и Таутоне стали фактически его боевым крещением, а успех в них послужил подтверждением законности дела Йоркской партии.

Вместе с тем «медовый месяц» царствования Эдуарда был коротким. Мятеж продолжался по простой и очевидной причине: большинство подданных не поддерживали в 1461 году молодого Йорка. Его курс на примирение с бывшими приверженцами Ланкастеров, в особенности с герцогом Сомерсетом, был, по всей вероятности, верным в ретроспективе, но на деле принес больше зла, чем пользы и, как стало очевидно к 1464 году, выявил слабости нового режима. Более того, окончательного поражения приверженцев Ланкастеров удалось достигнуть не через «княжью удаль» короля, но за счет ресурсов, опыта и воли графа Уорика и его брата Монтегю. В 1463 году в письме французскому дипломату Жану де Ланнуа барон Гастингс превозносил достижения «благородного и отважного» графа Уорика в подавлении сопротивления Ланкастеров на севере. Король же, как сообщал Гастингс, «продолжал наслаждаться радостями охоты». Точное значение данной ремарки довольно туманно, один вывод из него напрашивается сам собой: Эдуард пренебрегал одной из важнейших обязанностей государя. Безопасность режима Йорков зависела прежде всего не от его усилий, а от действий Уорика. От внимания современников ни в коем случае не укрылась значимость графа, и он, самый видный из подданных Эдуарда, ожидал наград и признания.

5 Мятеж и реставрация. Вторая война: 1469–1471

Окончание борьбы приверженцев династии Ланкастеров на севере и захват беглого короля Генриха VI в июле 1465 года как будто бы сулили новому режиму мир и спокойствие. Хотя несогласные Ланкастеры продолжали строить заговоры в королевстве и за его границами, им не хватало ресурсов, необходимых для настоящей борьбы против Эдуарда IV. Незабываемая максима К. Б. Макфарлейна гласит: «Лишь сверхслабый правитель имел основания страшиться сверхсильных подданных» [97]. В отличие от Генриха Эдуард не был сверхслабым в плане лидерских качеств, необходимых для управления государством, но его королевская власть ограничивалась рамками политической культуры и государственных институтов, то есть условиями, в которых он действовал.

На всем протяжении 1460-х годов публичная власть короны вынужденно уживалась с личной властью графа Уорика и его родичей Невиллов. По иронии судьбы своим положением «сверхсильного подданного» (нет никакого сомнения в том, что на протяжении десятилетия граф действительно был таковым) Уорик пользовался преимущественно не столько как землевладелец, сколько как государственный чиновник, строящий свое могущество на фундаменте полученных от короны должностей. Стремление Эдуарда самостоятельно принимать решения во внешней политике, слушать советы людей по своему выбору и, что очень существенно, выбирать жену по своему вкусу вовсе не было совсем неуместным для короля. Однако все это бросало вызов Уорику и подрывало его власть, послужив причиной возобновления гражданской войны в 1469 году. Способность графа стать Делателем королей — сместить Эдуарда в пользу недееспособного и утратившего всеобщее доверие Генриха — ясно указывает на структурные проблемы, постоянно подтачивавшие королевскую власть в течение большей части XV столетия. Вместе с тем победа Эдуарда в 1471 году показывает потребность в сильном, действенном королевском правительстве, что весьма характерно для позднесредневековой Англии.

Эдуард IV, Уорик и Вудвиллы

Наблюдательные современники сходились во мнении, что своим троном молодой Эдуард IV был в значительной степени обязан близкому родичу Ричарду Невиллу, графу Уорику, и что тот на протяжении первой половины 1460-х годов был могущественнейшим лицом в королевстве. Епископ Сент-Эндрюсский Кеннеди считал его «правителем Англии при Эдуарде IV», в то время как один французский очевидец язвительно замечал, что у англичан «два государя: мессир де Варви́к и еще один, чье имя я позабыл»