Краткая история сотворения мира. Великие ученые в поисках источника жизни на Земле - [28]
Во второй главе Гольбах обратился к вопросу о происхождении жизни. В качестве доказательства того, что жизнь может возникать самопроизвольно за счет физических процессов и что живые существа могут возникать из неживой материи, он привел эксперименты Нидхема. В сноске он предложил читателю «ознакомиться с микроскопическими наблюдениями г-на Нидхема» и ставил вопрос, «является ли создание человека из обычных материй менее вероятным, чем создание насекомого из муки и воды».
Публикация книги вызвала скандал. Вольтер назвал ее «великой моральной болезнью, работой тьмы», корень которой заключается в единственной мысли – что живое может возникать из неживого. В письме другу он писал, что Гольбах «построил целую систему на ложном эксперименте, выполненном ирландским иезуитом, которого по ошибке приняли за философа». Вольтер называл эксперимент Нидхема «историей угрей» и считал его креационистским мифом атеизма. Кроме всего прочего, он стал обвинять Нидхема в том, что тот считает себя Иисусом Христом.
Однако Нидхема «Система природы» огорчила не меньше. «Мир в ужасе отшатнулся перед оскорблениями, брошенными в адрес его Создателя», – писал он. Ссылка на его работы была личным оскорблением, но, осуждая книгу, он не отрекся от своих результатов, не поколебался в собственных научных убеждениях и продолжал утверждать, что их просто неверно интерпретировали. Нидхем получил известность как активный сторонник идеи спонтанного зарождения. В этой связи он был признан в Королевском обществе и других кругах натурфилософов, что сделало его знаменитым. Он не мог отступить, хотя уже сбывалось предсказание Вольтера, считавшего, что микроскоп Нидхема служит «лабораторией атеистов».
Вскоре Вольтер получил новые козыри в противостоянии с Нидхемом – экспериментальные данные, полученные итальянским профессором Ладзаро Спалланцани. Между Нидхемом и Спалланцани было много общего: оба являлись священниками, избравшими научную стезю и снискавшими славу в качестве экспериментаторов. Спалланцани был первым человеком, осуществившим оплодотворение in vitro (в стекле). Сделал он это на лягушачьей икре. Кроме того, Спалланцани осеменил пуделя с помощью спермы, взятой от другой собаки. В то время считали, что это первый случай искусственного оплодотворения животных, хотя, на самом деле, арабские ученые в Средние века проделывали это с лошадьми.
В 1776 г. Спалланцани решил опровергнуть выводы Нидхема относительно возможности спонтанного зарождения жизни. Он повторил эксперименты Нидхема, но сделал это гораздо более тщательно, пытаясь найти изъян в методике. Подозревая, что использованные Нидхемом пробки могли пропускать воздух, он запаял стеклянные пробирки над огнем, чтобы закрыть их совершенно герметично. Для экспериментов он взял множество различных веществ: белую фасоль, овес, кукурузу, сахарную свеклу и яичный желток. Эксперименты Спалланцани были во всех отношениях сложнее экспериментов Нидхема, для того времени это был редкий пример тщательно отработанной методики. Нагревая пробирки до разной температуры, Спалланцани показал, что некоторых «анимакулов» можно уничтожить только при очень высокой температуре, выше той, что использовал Нидхем. Двое ученых развязали публичный спор, отразившийся в их трудах и затронувший высшие естественно-научные круги.
Вольтер быстро добавил заключения Спалланцани к своим собственным. Он писал Спалланцани льстивые письма тоном, которым обычно обращался к особам королевской крови. В опубликованных трудах он называл Спалланцани «итальянским ученым», а Нидхема продолжал обзывать «ирландским иезуитом». На самом же деле, Спалланцани был в большей степени действующим священником, чем Нидхем, и проводил религиозные службы. И он тоже был воспитан иезуитами. Однако для Вольтера все это не имело значения. На самом деле, для него не были важны даже научные результаты. Центр доводов Вольтера по-прежнему сводился к тому, что натуралистическое объяснение происхождения жизни ставит под вопрос саму идею Творца. Как прекрасно понимал Вольтер, вопрос о происхождении жизни был важен на метафизическом уровне, как никакой другой научный вопрос, поэтому он и боролся.
Вольтер продолжал непрерывные нападки на Нидхема и в последние годы жизни, о чем можно судить по его последней книге «Диалоги Эвгемера», опубликованной в 1777 г. В следующем году Вольтер умер в Париже, куда приехал, чтобы увидеть на сцене трагедию Сэмуэла Джонсона «Ирена». Это был первый приезд Вольтера в Париж после дела де ла Барра. Здесь он написал свои последние слова: «Я умираю с благоговением перед Богом, любовью к друзьям, отсутствием ненависти к врагам и отвращением к суеверию». Церковные власти в Париже отказали Вольтеру в похоронах по христианскому обряду, но еще до того, как это решение было принято, поклонники тайно переправили его тело в Шампань, чтобы похоронить в аббатстве недалеко от Сире, где он жил с Эмили дю Шатле.
К моменту смерти Вольтера Нидхем стал президентом Императорской академии Австрийских Нидерландов (территория современной Бельгии). Он был назначен на этот пост последним правителем когда-то великой Священной Римской империи из рода Габсбургов – императрицей Марией Терезией, которая назначила Спалланцани ректором одного из итальянских университетов. Нидхем так никогда и не смог полностью опровергнуть критику Вольтера. Он посвятил этому много времени и вяло пытался объяснить, что не был ни ирландцем, ни иезуитом. Он даже пытался отвечать на обвинения Вольтера сатирическими стихами и написал плохо замаскированную пародию на Вольтера, который «вводит в заблуждение наш разум по приказу своего сердца», но не преуспел в писательстве, в котором так блистал Вольтер. И все же эти сатирические стихи были опубликованы в приложении к изданной Нидхемом книге.
