Краткая история попы - [42]

ее разглядываем, и в центре композиции находится ее попа. Зад дивной красоты — не первый в истории живописи, но столь упоительный и волнующий, что зритель невольно впадает в приятную задумчивость. Впрочем, в 1914 году на выставке в Национальной галерее какая-то возмущенная суфражистка нанесла этой дерзкой части тела семь ударов ножом.

Самое удивительное, что на картинах и рисунках Энгра попа повсюду — и в то же время ее нигде нет. Энгр умел заставить зрителя увидеть ягодицы своих героинь, не изображая их на полотне. Его одалиски показывают эту часть своего тела намеком — через лебединую шею, поднятую руку, — бескостную, но волнующе тяжелую, — через восхитительную кисть, напоминающую то ли осьминога, то ли тропический цветок. Что это — длинная витая лиана или гибкая женщина? Женщина Энгра неправильна по форме. Художник владел секретом рафаэлевской чистоты, умел передать ауру греховности, но он был склонен к преувеличению. Современники не преминули пересчитать позвонки «Большой одалиски» — их на два больше положенного. У Фетиды («Юпитер и Фетида») слишком длинная рука. «Шея женщины никогда не бывает чересчур длинной», — возражал недоброжелателям мастер. И все-таки в его женщинах нет ничего человеческого. Как писал Валери, «уголь господина Энгра низводит изящество до уровня уродства». Его одалиска больше всего похожа на плезиозавра, она заставляет зрителя грезить о том, как селекционеры создали бы особую породу женщин для наслаждения (ведь вывели же англичане идеальную скаковую лошадь!).

Бодлер в 1846 году, скорее всего, ошибался, полагая, что Энгр взял темнокожую натурщицу, когда ему понадобилось воплотить на полотне пышное и одновременно гибкое тело. Связь с Жанной Дюваль, «несравненной мулаткой», началась в 1842 году, и ее красота вполне могла вдохновлять художника, но Энгр плутовал: вряд ли музой мастера была одна женщина, — думаю, он любил их всех. Женщина на полотнах Энгра всегда одна и та же: пышная, невероятно гладкая, но при этом удивительно воздушная. Подобное однообразие было бы утомительным, не приди Энгру в голову гениальная идея населить картину «Турецкая баня» (1862) таким количеством фигур. «Водоворот чувственности» действует почти удушающе. «Турецкая баня» — это уникальная антология женского тела во всех мыслимых ракурсах и позах: одалиски душатся, показывают грудь, ласкают себя или своих соседок, предаваясь сладким воспоминаниям о былых наслаждениях или грезя о любви султана. Один из современников Энгра, Теофиль Сильвестр[107], раскрыл нам тайную страсть мастера: он любил сплетать, соединять воедино и перекрещивать линии, как «гибкие прутья лозы, из которых делают корзины». Энгра привлекала не женщина-змея, но женщина-корзина. Попа тут, конечно, была ни при чем.

Женщина-одалиска удовлетворяла все требования, принимая любые позы. Коро обмазал Мариетту, позировавшую ему для «Римской одалиски», жженым сахаром, чтобы кожа обрела цвет сиены. Одалиска Ван Гога («Лежащая обнаженная», 1887) — молодая крепкая женщина, ее величественный зад затмевает все остальные части тела, а змеящаяся по спине длинная черная коса похожа на лошадиную гриву. «Большая лежащая обнаженная» (1917) Модильяни, рыжая и скучновато-неподвижная, напоминает, что женщина-борзая всегда была недостижимой мечтой мужчины. Впервые в истории изобразительного искусства (если не считать «Происхождение мира» Курбе) Модильяни — к вящему гневу общественности — написал покрытый волосами лобок. Наделенные животной силой женщины почти заставили зрителей забыть Великую Восточную Неженку, но Матисс, создав в 1924 году «Обнаженную со спины», вернулся к этому волнующему сюжету. Какая задница! Кажется, она втрое увеличилась в объеме. Героиня лежит на правом боку, и ее ягодицы, покоящиеся одна на другой, производят сногсшибательное впечатление. Эта женщина — воплощенная тяжеловесность. С такой оснасткой она способна существовать только в лежачем положении — подняться на ноги ей не позволит закон тяготения.

И наконец, на свет появился фантастический крестообразный зад Кловиса Труя[108], который художник назвал «О! Калькутта! Калькутта!»[109]. Это, наверное, самый прекрасный зад всех времен и народов — ведь нам виден только он, все остальное задрапировано складками покрывала. Священные цветы оттиснуты на обоих полушариях — так в день праздника Тела Господня украшают аквилегиями усыпальницу. Сомкнутые ягодицы образуют крест, а в центре находится отверстие, похожее на кровоточащее сердце. Кловис Труй превратил идеально круглую попу в ex voto, воплотив в ней все устремления и надежды мужчины.

ГЛАВА 27. Яйцо

Какой ракурс для попы самый выигрышный? Да любой! Крепко стоящая на ногах задница может быть неотразимо прекрасной. И уж тем более хороша она в движении, когда шествует, легко и вызывающе покачивая большими мясистыми полушариями. Одно из самых приятных занятий на свете — смотреть, как вздергиваются ягодицы человека, нагнувшегося за упавшим носовым платком. Очень мила и одинокая попа, грустно сидящая за стойкой бара в бистро, и невзначай обнажившаяся попа, и попа-скромница. Затейливые позы, сложные каскадерские и акробатические трюки, вычурные инсценировки не всегда могут превзойти эти безыскусные картинки, хотя современное искусство приучило нас ко всяким неожиданностям.