Краткая история неолиберализма - [47]

. В результате даже когда социал-демократы вернулись в 1994 году к власти, неолиберальная программа «снижения, дефицита, контроля над инфляцией и сбалансированного бюджета, а не обеспечение полной занятости и равного распределения дохода, стала основой макроэкономической политики»[142]. Была признана необходимость приватизации пенсионных фондов и системы социальных пособий. Блит объясняет это как случай «зависимости от выбранного пути» — определенная логика принятия решений, основанная на гегемонии заранее принятых решений. Встроенный либерализм был разрушен, но не уничтожен полностью. Общественность все еще серьезно зависела от системы социального обеспечения. Неравенство росло, но не достигло ни уровня США, ни уровня Великобритании. Бедных по-прежнему было немного, уровень социальной защищенности оставался высоким. Швеция представляет собой пример того, что можно назвать «ограниченной неолиберализацией», и это подтверждает достаточно развитая система социальной защиты.

СИЛЫ И ТЕЧЕНИЯ

Факты, приведенные выше, указывают на то, что неравномерное развитие неолиберализма было результатом диверсификации, инноваций, конкуренции (в том числе и монополистической) между отдельными национальными, региональными, а иногда даже городскими моделями управления, а также и влияния внешней силы (например, США). Более детальный анализ подтверждает, что в каждом отдельном случае на процесс и степень неолиберализации повлияло огромное число факторов. Более общий анализ охватывает сочетание влияния неолиберальных идей (особенно сильного в случае Великобритании и Китая) с необходимостью реагировать на финансовые кризисы разного типа (как в Мексике и Южной Корее) и более прагматическим подходом к реформе государственного аппарата (как во Франции и Китае) с целью улучшить конкурентные позиции на глобальном рынке. Все эти элементы важны, но в различной степени. Нельзя не удивляться тому, насколько еще не изучено влияние классовых сил на этот процесс. Возможность, например, того, что основными идеями становятся именно те, которые поддерживает правящий класс, даже не рассматривается, хотя существуют неоспоримые доказательства массированного вмешательства деловой и финансовой элиты в формирование идей и идеологий: путем финансирования аналитических групп, обучения технократов, управления средствами массовой информации. Вероятность того, что финансовые кризисы могли быть вызваны действиями капиталистов, связаны с выводом капитала из страны или финансовыми спекуляциями или что финансовые кризисы намеренно создаются для стимулирования накопления путем перераспределения, исключается из рассмотрения как слишком схожая с теорией заговора идея — даже при наличии неопровержимых признаков координированных спекулятивных атак на ту или иную валюту. Кажется, нам требуется несколько более широкая система для объяснения сложных и неравномерных процессов неолиберализации.

Следует уделить внимание индивидуальным условиям и институциональному устройству, так как эти факторы сильно отличаются в случае Сингапура, Мексики, Мозамбика, Швеции или Британии — а степень сложности перехода к неолиберализму отличалась вследствие этих различий. Особенно тревожно выглядит случай Южной Африки. После падения системы апартеида страна отчаянно нуждалась в интеграции в глобальную экономику. МВФ и Всемирному банку удалось частично убедить, а частично заставить ЮАР принять неолиберальный путь, и в результате экономический апартеид успешно и повсеместно заменил собой расовый апартеид[143]. Важным фактором оказывается изменение баланса между классами в рамках одного государства. В зависимости от того, насколько профессиональные организации могут сохранять или приобретать (в случае Южной Кореи) серьезное влияние, неолиберализация сталкивалась с более или менее серьезными, а иногда и непреодолимыми барьерами. Возможность ослабить (как в Великобритании и США), обойти (как в Швеции) или насильственно уничтожить (как в Чили) влияние профсоюзов является не обходимым условием проведения неолиберализации. В то же время неолиберализация часто зависела от растущего влияния, структуры и сплоченности бизнеса и корпораций и их способности как класса оказывать давление на государство (как в США и Швеции). Это влияние проще всего реализовывалось напрямую — путем финансовых институтов, рыночных механизмов, вывода капитала, а также опосредованно — путем оказания влияния на выборы, лоббирования, подкупа и коррупции или, еще менее явно,— путем навязывания неких экономических идей. Степень, в которой неолиберализм становился органичной частью общепринятой точки зрения для большинства населения, в огромной степени зависела от того, насколько сильна была вера в социальную солидарность и важность традиций коллективной социальной ответственности. Культурные и политические традиции, которые поддерживают распространенную идеологию, таким образом, играют важную роль в определении степени, с которой общество готово принять идеалы индивидуальных свобод и свободного рынка, противоположных другим формам социального единства.