Краткая история Католической Церкви - [33]
Св. Бернард Клервоский (1090–1153)
Бернард родился в 1090 году в Дижоне, в знатной семье. В молодости он ведет беззаботную жизнь, но после видения, посетившего его в ночь на Рождество 1111 года, он решает постричься в монахи. Натура горячая и порывистая, он убеждает четырех братьев и 26 родственников последовать за ним. Бернард настолько развивает идеалы цистерцианцев, что его можно считать новым основателем ордена. В 1115 году он основывает монастырь в Клерво. В 1119 году Бернард, в числе других аббатов, подписывает Хартию любви – устав ордена цистерцианцев, вместе с которым возвращается первоначальный бенедиктинский устав. Вновь вводится физический труд, большое значение придается удалению от мира, много внимания уделяется больным и бедным.
По инициативе папы Бернард содействует подготовке второго крестового похода, который ему представляется паломничеством. Король Франции Людовик VII и германский император Конрад III выступают вместе со знатью, всадниками и епископами. К сожалению, поход не носит того религиозного характера, о котором мечтает Бернард. Грабежи, кражи, жестокость по отношению к беззащитным обычны для войн этого времени, и этот крестовый поход не исключение. И первым это понимает Бернард, который описывает историю второго, неудачно завершившегося крестового похода, выражая горечь и сострадание.
По ходу реформирования Церкви св. Бернард способствует также обновлению искусства. Он хочет, чтобы церкви были простыми и бедными, в них не должно быть много образов. Св. Бернард предпочитает изображения Мадонны, которую особенно почитают в цистерцианских монастырях. Рождается новый романский цистерцианский стиль.
Своим авторитетом Бернард обязан не только деятельности реформатора монастырской жизни и Церкви. Человек высокой культуры, а таковым проявляет он себя в многочисленных сочинениях, Бернард – главный представитель движения, которое получает название монастырского гуманизма. Его сподвижники – Петр Достопочтенный, Руперт из Дойца, Норберт Ксантенский и Гуго Сен-Викторский. В истории христианской мысли остается борьба между Бернардом и Абеляром, человеком необычайного таланта и блестящим ученым. И Бернард, и Абеляр были высококультурными людьми, искренно преданными Церкви, но они ориентировались на различные ценности. Если Бернард умел выразить мысль своего времени, то Абеляр был устремлен к новым знаниям. Первый размышлял прежде всего об отцах Церкви и о Писании, второй же сверх того читал арабских и современных авторов и пытался объединить прошлое знание с настоящим. После долгой полемики между ними в 1141 году Абеляр был осужден на Санском соборе и умер год спустя в бенедиктинском монастыре. Полемика продолжалась и после его смерти и завершилась Фомой Аквинским, объединившим в своем гениальном труде обе точки зрения.
Простота одухотворенности св. Бернарда опирается на основное положение веры, позволяющее различным местным Церквам иметь свое лицо в соответствии с самобытными особенностями народа. Говорить о разнообразии форм Церкви в различных странах не значит тем самым выступать против ее единства. На самом деле, напротив, в единстве кроется возможность развития каждой личности и каждого народа. Речь идет не о разделении, которое разрушает единство, но, наоборот, о многообразии, которое его составляет.
Из «Рассуждений о Песни Песней» св. аббата Бернарда: Где могут немощные обрести безопасность и покой, как не в ранах Спасителя? Я живу там тем безопасней, чем больше у Него власти спасти меня. Мир дрожит вокруг, плоть меня утесняет, дьявол строит мне свои козни, но я не паду, ибо стою на твердой скале. Я совершил тяжкий грех, совесть моя придет в волнение, но не повредится, ибо я вспомню о ранах Господа. Поистине, «Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши» (Ис. 53:5). Есть ли что для нас столь пагубное, чего не развязала бы смерть Христа? Итак, если я держу в памяти лекарство, столь сильное и действенное, то никакой злейший недуг не смутит меня.
И потому очевидно, что ошибался тот, кто сказал: «Слишком велика вина моя, чтобы мне получить прощение»[2].
Это оттого, что он не был членом тела Христова и не ведал о заслугах Христовых. Поэтому он не брал их себе в собственность и не называл своим то, что на самом деле ему принадлежало, ибо члену передается то, что принадлежит Главе тела.
Я же то, чего мне недостает, беру с упованием из сердца Господня, ибо оно исполнено милосердия, и не иссякают пути, коими изливается благодать.
Ему пробили руки и ноги и пронзили грудь копьем; и сквозь эти раны я могу питаться «медом из камня и елеем из твердой скалы» (Втор. 32:13), то есть вкусить и увидеть, как благ Господь (ср. Пс. 33:9).
Он питал мысли мирные, а я не знал того. «Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему?» (Рим. 11:34). Ныне гвоздь, Его пронзивший, стал для меня ключом отверзающим, дабы я мог вкусить сладости Господней. Что познаю я через рану? У гвоздя есть голос, рана кричит, что Бог поистине пребывает в Христе и примиряет мир с Собою.
Меч прошел Его душу и сердце Его приблизилось (ср. Пс. 114:18; 54:22), и отныне Он может сострадать моим немощам.
Святитель Феофан Затворник писал: «…Молитва молитвою, а доктора докторами, и докторов Бог дал, и к ним обращаться – Божия есть воля. Господь со Своею помощию приходит, когда естественных средств, Им же нам устроенных, оказывается недостаточно. Поэтому молиться будем, а естественными средствами все же пренебрегать не следует. Ищите и обрящете». Краткие жизнеописания и наставления православных святых, молитвы от разных недугов, в скорби об усопших, благодарственные молитвы по даровании Господом исцеления, рецепты настоев и целебных сборов, секреты лечения медом и другими продуктами пчеловодства.
В то время как Православная Церковь остается верной, чистой Христова и Апостольского благовестия, западный мир все более удаляется от апостольского наследия, все более отходит от той основы Благой Вести, которая была и навеки остается сущностью христианской проповеди: «Мы видели и свидетельствуем вам новую Жизнь», и «возвещаем вам сию Вечную Жизнь, которая была у Отца и открылась нам», и «Мое Царство не от мира сего»…Протоиерей Митрофан Зноско-Боровский.
В первый том Собрания сочинений митрополита Киевского и Галицкого Антония (Храповицкого) (1863–1936) вошли его наиболее яркие богословские труды разных лет. Представленные работы, несмотря на спорность некоторых из них (в первую очередь это относится к «Катехизису»), по праву занимают почетное место в сокровищнице русской богословской мысли.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Конфуцианство тем отлично от других религий, даже от восточных, что те, в сравнении с ним, все же имеют некоторое сходство с западными, так что невольно рождается вопрос: религия ли это?Этот вопрос мы лучше всего решим из рассмотрения происхождения конфуцианства, или, лучше сказать, всякий может решить по-своему, потому что у всякого может быть свое понятие о религии…».
В этой статье анализируется один из самых значительных элементов антропологии растафарианства — dreadlocks. Эта причёска важна для всех растафари. В этом исследовании были проанализированы отношение растафари к dreadlocks и их символика. Опираясь на полевой материал, представленный в работах западных исследователей (Gerald Hausman, Barry Chevannes, Noel Leo Erskine, Ras Steven, Werner Zips), интервью и биографии растафари, мы можем сказать, что dreadlocks — символ веры и спасения. Эта причёска утверждает новую судьбу человека — растафарианскую судьбу.