Кратеры в огне - [23]

Уж не наступает ли ей конец?

Суббота 8 мая

Мы прекрасно провели ночь в старой обсерватории. Выйдя около 6 часов утра, быстро добрались до огромной кальдеры, дно которой, окруженное отвесными стенами высотой от 50 до 100 метров, находится на высоте 3000 метров. В юго-западную сторону стена понижается, и в одном месте она отсутствует совсем. Эта брешь позволила нам свободно проникнуть в кальдеру. Большая часть ее дна (площадью приблизительно в 300 га) сложена из почти горизонтальных слоев гладких черных лав, тогда как обрушенный участок на юге представляет собой хаос каменных глыб. Белые фумаролы, богатые водяными парами и сернистым газом, спокойно выделяются из маленьких трещин.

Однако ходить по красивым гладким лавовым плитам далеко не так безопасно, как кажется: случается, что лава после поверхностного затвердения уходит вниз, оставляя пустоту иногда глубиной в несколько метров. На поверхности нет никаких указаний на то, что, встав на такую плиту, можно разбить ее, как стекло. Именно так и случилось со мной, но, к счастью, яма оказалась неглубокой, и я из нее выбрался, отделавшись только порезами ноги. После этого мы удвоили осторожность.

У восточного края кальдеры мы обнаружили два внушительных колодца шириной, как мне показалось, больше 300 и глубиной в 200 метров. На дне они завалены обломками, а совершенно вертикально прорезанные стены дают возможность ясно видеть геологическое строение вулкана, состоящего из огромных скоплений лав, лапилли и бомб, в большей или меньшей степени превращенных в «вулканические туфы»[9].

Мы пересекли всю кальдеру и дошли до ее восточной стены. Здесь из многочисленных трещин поднимались белые фумаролы. В лучах солнца, в тот день показывавшегося чаще, чем всегда, эти снежной белизны облачка выглядели очаровательно. Но пожалуй, еще лучше были блестевшие на солнце отложения самородной серы красивого желтого цвета.

Интенсивная фумарольная деятельность локализовалась вблизи громадной трещины, расколовшей в 1938 году бок вулкана. Чтобы составить о ней представление, мы вернулись до «входа» в кальдеру, затем прошли около 3 километров по верхнему гребню окружающей ее стены и остановились перед трещиной шириной почти в 40 метров. Она была забита огромными обвалившимися камнями и, начинаясь у наших ног, продолжалась вниз и исчезала из глаз. Другая такая же трещина была на южном склоне, но ее осмотр мы решили отложить до завтра[10].

После полудня погода испортилась: пошел дождь. Под нами расстилалась широкая равнина, созданная за тысячелетия лавами вулканов Вирунги,– 200 квадратных километров, большей частью уже покрытых саванной или лесом, где темно-зеленый фон прорезывался только серым цветом недавних лавовых потоков. Очень далеко видны две светлые точки – озеро Киву и бухта Саке. Среди этого пространства, над которыми мы возвышались больше чем на 600 метров, дымящий конус Китуро выглядел совсем маленьким. Но нас больше интересовали синеватые дымы, там и сям вившиеся над лесистой саванной вблизи погасшего Ругвете. Неужели к этому сводится вся предсказанная катастрофа? Никаких других признаков, подтверждавших тревожные известия, которые вынудили нас покинуть Бугено, мы не находили.

Завтра узнаем, в чем дело.

Идя вдоль южной трещины, мы спустились до уровня 2500 или 2600 метров. Затем поставили палатку на том самом месте, где 10 лет назад был лагерь Верхогена.

Сгустилась ночь. На равнине можно было различить пламя лесного пожара, захватившего, видимо, не очень большие участки.

Воскресенье 9 мая

Идя вдоль трещины, мы подошли к колодцу, насколько я помню, нигде не фигурирующему в описаниях Верхогена. Хотя и менее широкий, этот колодец такого же типа, как виденные нами вчера в кальдере,– огромная цилиндрическая яма, как будто пробитая гигантским пробойником. Но здесь, несмотря на тусклый свет пасмурного дня, нас очаровали изящные сталактиты желтой самородной серы, свисавшие окаменевшим золотым дождем со всех выступов отвесных стен колодца.

Немного выше края трещины были обтянуты «кожей» из застывшей лавы толщиной не больше дюйма; вид краев был так похож на бурные морские волны, поднявшиеся и внезапно окаменевшие, что никаких сомнений у нас не оставалось: именно здесь горячий поток излился из трещины. Лава благодаря своей высокой температуре была настолько жидка, что переливалась через края трещины маленькими волнами.

Дальше мы долго шли по прекрасному лесу из гигантских вересков.

Встретили поток, излившийся из восточной трещины.

Мы также наблюдали интересные формы полых деревьев из лавового камня. Очевидно, огненная волна с ее первоначальной огромной силой движения буквально взбиралась на встречавшиеся на ее пути деревья и, пропитав огненно-жидким веществом ствол, спадала, а сожженная древесина исчезала, оставив как воспоминание о дереве пустотелый слепок. Возможно и другое объяснение: первая волна могла быть гораздо более высокой, но затем уровень потока внезапно резко понизился. Мы с Ришаром не могли остановиться категорически на той или другой гипотезе, а могли только констатировать, что сторона такого слепка, обращенная к верхнему течению потока, была довольно гладкой, а противоположная его сторона (то есть обращенная к нижнему течению) была покрыта бахромой или сосульками, что может служить ясным указанием на направление течения лавы.