Кратчайший путь - [9]

Забор тоже просвечивался насквозь, но у меня начинала болеть голова, когда я пытался всматриваться.

Иногда на меня накатывала истерика, и я бился о дверь, кричал врачам, что они не настоящие, что я их придумал и нарисовал, вылепил из хлеба, вырезал из бумаги…

Меня успокаивали транквилизаторами. Я «уплывал» и начинал придумывать маленькую сказочную страну. Я был сеятелем, который щедро разбрасывал по своему наделу живых людей. Они росли, обретали душу, мудрость, характер. Я снимал эти плоды и питался ими. Множились мои темные крапинки.

Необязательно быть Пенкой-сеятелем, чтобы впитывать живые соки человеческих чувств. Замарашка и ее компания делали это напрямую, хотя сами были едва проросшими зернами. Забавно, когда одна картофелина поедает другую.

Врачи не нашли у меня глубоких нервных расстройств. Не обнаружили и следов наркотиков, о чем в первую очередь подумали. Говорили про переутомление. Лишь когда меня выписывали из больницы, я понял, что она — психиатрическая.

Я старался не копаться в памяти, не думать и не гадать. Единственное, о чем я должен теперь думать — как жить дальше.

* * *

Стояла уже середина лета. Я чувствовал себя нормально, почти бодро. Правда, работу пришлось сменить, слухи о моем нервном срыве разошлись быстро.

Но я был уже в полном порядке. Иногда казалось, что мне чего-то мучительно не хватает, но я сердито гнал эти мысли прочь. Я собирался жить дальше, просто жить. Как все.

И все-таки однажды не выдержал. Я пришел на эту улицу и нашел дом. Я застал зияющие пустотой окна и груды мусора. Одноэтажная улочка сносилась под крупное строительство.

Неподалеку ковырялись разморенные жарой рабочие, я подошел и спросил, куда делись люди.

— А я знаю? — развел руками загорелый парень с золотыми зубами. — Уже задолбали спрашивать…

Я собрался уходить, когда к дому подъехала длинная черная иномарка, отмытая до стерильности.

Опустилось тонированное стекло, на свет выглянул седовласый породистый мужчина средних лет. Некоторое время он бессмысленно смотрел на осиротевший дом. А я стоял и смотрел на него.

— Простите, — обратился он ко мне, — вы случайно не знаете, тут в подвале одна бабушка жила…

— Жила, — кивнул я.

— А где ее можно найти?

Я красноречиво поднял глаза к небу.

— Если очень надо, она сама вас найдет.

Он проворчал что-то, затем я услышал, как машина отъезжает.

Я кисло усмехнулся, продолжая смотреть в небо. Там клубился желтый туман. Там горели миллионы любопытных глаз. Может, кто-то оттуда уже смотрит на меня. Интересно, кто из них меня придумал? Может тот, кто когда-то был Гомером, или Аристотелем, или Микеланджело. Уж на них-то должно быть немало темных крапинок.

Придет время — сам построю свою маленькую игрушечную страну, сказочно красивую и добрую. Населю ее хорошими людьми. Буду смотреть и радоваться. Только чему?

Я все смотрел в небо.

«Привет, Замарашка. Ну что, интересная у меня будет жизнь, как ты думаешь? Может, стоит и в меня заглянуть? А в саму себя? Или ты думаешь, что придуманные человечки не умеют по-настоящему любить и мечтать? Попробуй, может, иметь свои чувства тебе понравится больше, чем подсматривать чужие».