Красотка Мэгги Деньгоочи - [8]

Но на полосках не было слова «ДЖЕКПОТ». Серые прямоугольные полоски с голубым глазом посередине каждого.

Голубые глаза?

Где-то произошло замыкание, и в Костнера ударили миллионы вольт электричества. Волосы дыбом встали у него на голове, из-под ногтей выступила кровь, глаза превратились в студень, и каждый нерв его тела стал радиоактивен. Где-то далеко, не здесь, Костнера неведомым образом соединили с… голубыми глазами?

Гонг стих, исчез и обычный шум казино: звон жетонов, гудение голосов, выкрики крупье… Костнер погрузился в тишину.

Связанный с кем-то неведомым, далеким, с голубыми глазами.

Спустя мгновение все прошло, он был один, он задыхался, словно гигантская рука сдавила его, подержала и… отпустила. Костнер привалился к игровому автомату.

— Все в порядке, приятель?

Кто-то тряс его за плечо и не давал упасть. Сверху все еще трезвонил гонг, но Костнер не мог отдышаться от перенесенного путешествия. С трудом сфокусировав зрение, он разглядел стоящего перед ним плотного человека управляющего залом игровых автоматов.

— Да… Все в порядке. Немного голова закружилась.

— Похоже, вы сорвали хороший куш, дружище. Управляющий улыбнулся, улыбка получилась зловещей: смесь растянутых мускулов и условных рефлексов и ни тени жалости.

— Да, здорово… — Костнер попытался улыбнуться в ответ. Его еще трясло от пережитого электрического похищения.

— Дай-ка я проверю, — проворчал управляющий и посмотрел на панель автомата. — Да, три полоски, все правильно. Вы выиграли.

Только тогда до Костнера дошло. Две тысячи долларов! Он посмотрел на игральный автомат и увидел…

Три полоски со словом «ДЖЕКПОТ». Никаких глаз, только слово, означающее деньги. Костнер испуганно оглянулся; ему показалось, что он сходит с ума. Откуда-то, не из казино, раздался высокий мелодичный смех.

Костнер выгреб двадцать серебряных долларов. Управляющий зарядил в автомат монету и потянул ручку, чтобы сбросить джекпот. Затем проводил Костнера к кассе, стараясь говорить негромко и вежливо.

Возле окошечка кассы управляющий кивнул усталому кассиру, проверяющему счета по огромной вращающейся картотеке.

— Барни, джекпот на долларовом «Вожде», номер пять-ноль-ноль-один-пять. — Он осклабился Костнеру, который попытался улыбнуться в ответ. Получилось с трудом, будто все мышцы застыли.

Кассир пометил что-то в своих записях и обратился к Костнеру:

— Предпочитаете чек или наличные, сэр? Настроение возвращалось, и Костнер пошутил:

— А чек потом примут?

Все трое рассмеялись, и Костнер добавил:

— Да, чек подойдет.

Чек был выписан и проштампован на две тысячи. — Двадцать долларов подарок казино, — сказал кассир, передавая документ Костнеру.

Он долго вертел чек в руках, все еще не веря свалившейся удаче. Две штуки. Снова на золотой дороге.

Возвращаясь вместе с Костнером в зал игровых автоматов, плотный управляющий вежливо поинтересовался:

— Как вы намерены распорядиться суммой?

На мгновение Костнер растерялся. Особых планов у него не было. Неожиданно его осенило, и он ответил:

— Буду играть на этом автомате.

Управляющий улыбнулся: прирожденный неудачник. Вначале зарядит в автомат двадцать серебряных баксов, потом разменяет чек и перепробует все игры. Блэкджек, рулетка, баккара, фаро… Спустя два часа две тысячи вернутся в казино. Так было всегда.

Проводив Костнера к игровому автомату, управляющий похлопал его по плечу:

— Удачи, дружище.

Едва он отвернулся, Костнер вложил доллар и потянул за ручку.

Управляющий не успел сделать пяти шагов, когда за спиной раздался щелчок остановившихся барабанов, звон двадцати серебряных долларов-жетонов и рев проклятого гонга.

Она знала, что сукин сын Нунсио — свинья, каких, мало. Ходячая грязь. Куча дерьма с ушами. Чудовище в нейлоновых трусах. Мэгги успела поиграть во многие игры, но от предложения сицилийского извращенца ее едва не вывернуло.

Она чуть не поперхнулась. А сердце, о котором специалист из Беверли-Хиллз сказал, что его нельзя напрягать, застучало как сумасшедшее.

— Ах ты, свинья! Грязная, вонючая свинья, ты понял, Нунсио?

Она выпрыгнула из постели и принялась натягивать одежду. Она не стала возиться с лифчиком, просто натянула на маленькие груди, еще пылающие от любовных укусов Нунсио, широкий свитер.

Он сидел на кровати, ничтожный маленький человечек с седыми висками, лысой головой и мокрыми глазами. Он и сам чувствовал себя свиньей, но в ее присутствии ничего не мог с собой поделать. Он любил эту проститутку, любил шлюху, которую содержал. Такое со свиньей Нунсио случилось впервые, и он был беспомощен. Имей он дело с какой-нибудь обычной телкой, проституткой или шлюхой в Детройте, он бы вылез из двуспальной кровати и от души ей врезал. Но Мэгги… Мэгги вила из него веревки. Он и предложил-то всего-навсего… ну… чтобы жить вместе, потому что с ней ему было так хорошо. Но она разозлилась. Хотя что особенного в этой затее?

— Нам надо поговорить, дорогая… Мэгги…

— Ты. грязная свинья, Нунсио! Дай мне денег, я иду в казино, и запомни, что до конца дня я не хочу видеть твою мерзкую рожу!

После этого она вывернула его бумажник и карманы, взяла восемьсот шестнадцать долларов, а он сидел на кровати, глядя в никуда. Перед ней он был беспомощен. Он украл ее из мира, о котором знал только то, что это класс, и она могла делать с ним все, что хотела.