Костнер вошел в казино, и охрана засуетилась.
Пока он спал, его одежду перетрясли в поисках проволочек и прочих приспособлений для багрения. Ничего.
Он подошел к автомату и долго смотрел на него. Хартсхорн был там же.
— Устали? — мягко заметил владелец казино, глядя в измученные карие глаза Костнера.
— Есть немного, — Костнер попытался улыбнуться, но улыбка не получилась. — Мне приснился странный сон… Про девушку… — Он решил не продолжать.
Хартсхорн улыбался. Жалостной, участливой и понимающей улыбкой.
— В этом городе очень много девушек. Учитывая ваш выигрыш, у вас не должно быть проблем.
Костнер кивнул, вставил в щель первый доллар и потянул ручку.
Барабаны завертелись так яростно, что Костнер растерялся. Неожиданно все накренилось, живот скрутило от обжигающей боли, голова на длинной и тонкой шее щелкнула, и все, что было за глазами, выгорело. Раздался страшный скрежет раздираемого металла, рассекаемого экспрессом воздуха, визг, словно сотню мелких животных разодрали на части и выпустили из живых кишки, невыносимая боль, завывание ночного ветра, срывающего пепел с вулканических гор. И тонкий, всхлипывающий голос, уносимый в ослепительный свет:
Свобода! Свобода! Ад или рай, неважно! Свобода!
Песнь души, вырвавшейся из вечного заточения, крик джинна, освобожденного из темной бутылки.
В этот момент влажной беззвучной пустоты Костнер увидел, как барабаны со щелчком выставились в последнюю комбинацию.
Один, два, три. Голубые глаза.
Только вот обналичить чеки ему уже не придется.
Толпа испустила единый крик ужаса, когда он боком завалился на лицо. Последнее одиночество…
«Вождя» унесли. Он приносил несчастье. Игроки требовали убрать автомат из казино. Так что его демонтировали. И возвратили на заводпроизводитель с категорическим требованием переплавить на металлолом. Никто, кроме оператора печи-плавильни, куда через секунду должен был быть сброшен автомат, не догадался посмотреть на последнюю комбинацию «Вождя».
— Глянь-ка. Вот чудеса, — сказал оператор кочегару и показал на три стеклянных окошка.
— Ни разу не видел такого джекпота, — согласился кочегар. — Три глаза. Наверное, старая модель.
— Да, встречаются очень старые игры, — проворчал оператор и уложил автомат на ведущий в печь конвейер.
— Надо же, три глаза. Как тебе такое? Три карих глаза. — С этими словами он двинул рычаг, и «Вождь» пополз к ревущему аду плавильни.
Три карих глаза.
Три очень усталых карих глаза. Три попавших в ловушку карих глаза. Три очень обманутых карих глаза.
Встречаются очень старые игры.
