Красотка для маркиза - [8]

Мелинда открыла один из выдвижных ящичков. Там, как она и предполагала, лежало десять золотых гиней. Мелинда взяла все монеты и положила на их место алмазную брошь, оставленную в наследство бабкой. Она была почти уверена, что ее дядя, когда узнает о случившемся, обвинит ее в воровстве, но также была убеждена и в том, что брошь стоит много больше, чем десять гиней, и поэтому, если тетушка Маргарет захотела бы продать эту вещь, она, без сомнения, не осталась бы внакладе.

Мелинда задернула штору и ощупью двинулась к двери будуара. Добравшись до двери, она вышла и пошла назад в свою комнату. Мелинда чувствовала, что ее спина разболелась и окоченела, но что толку сейчас было думать о своих болячках и страданиях! Если она собралась бежать, то делать это надо было немедленно.

Положив монеты в свой кошелек, Мелинда оглядела комнату и задула свечи. Стоя в темноте, она на мгновенье закрыла глаза.

— Ах, папочка и мамочка! — прошептала она. — Помогите мне, ведь я боюсь бежать, но несоизмеримо больше я боюсь остаться! Помогите мне, потому что сейчас я делаю единственное, что в моих силах.

Мелинда замолчала и немного постояла в тишине, как будто ожидая ответа, но единственное, что она услышала, было тиканье часов на каминной полке, которые напомнили ей, что время уходит. Мелинда подхватила саквояж и очень, очень тихо прокралась вниз по запасной лестнице к черному входу в кухню.

Глава 2

Сквозь рваные клочья облаков пробивался мерцающий свет луны и освещал Мелинду, которая спускалась по аллее к кованым железным воротам, выходившим на проезжую дорогу. Большие ворота были заперты, но, к счастью, маленькая боковая калитка около одной из сторожек была открыта, и Мелинда проскользнула через нее, ступая на цыпочках, чтобы не потревожить привратника, который не преминул бы поинтересоваться, кто это крадется из усадьбы в столь ранний час.

Быстрым шагом Мелинда направилась вниз по извилистой пыльной дороге. Вскоре она почувствовала, что спина мучительно болит, и ей казалось, что саквояж с теми несколькими вещами, которые она решила взять с собой, становится все тяжелее и тяжелее с каждым шагом.

Она перекладывала его из одной руки в другую и все время задавала себе вопрос: нельзя ли выбросить что-нибудь из саквояжа, без чего можно будет обойтись в дальнейшем? Однако в то же время ей было ясно, что причина заключалась не в чрезмерной тяжести ноши, а в том, что она переутомилась и была физически истощена из-за наказания, которому подверг ее дядя.

Шаги Мелинды становились все медленнее, а вскоре едва различимый свет на горизонте поведал ей, что рассвет близок. Нахлынуло чувство тревоги, потому что Мелинда поняла, что она пока еще совсем недалеко отошла от дома дяди, и, если кто-нибудь вздумает пуститься на ее поиски, ему не придется долго искать.

Думать о том, что ее могут схватить после удачно совершенного побега, было совершенно невыносимо. Она как будто наяву представила себе дядю Гектора в приступе ярости, его багровое лицо, услышала злобное рычание, когда его рука потянулась к хлысту. Мелинда знала, что он никогда и ни за что не простит ее за попытку вырваться из его лап.

Мелинда вспомнила, как он сек собаку, которая «задержалась» после выстрела!

— О боже! — прошептала она. — Я не смогу выдержать еще одного такого избиения.

Мелинда слишком хорошо знала, что может случиться с ней, если она вернется. Из-за побоев и физического истощения она вынуждена будет в конце концов уступить желаниям дяди Гектора и согласиться выйти замуж за полковника Гиллингема. Однако даже мысль об этом заставляла ее содрогнуться.

Она вряд ли могла бы объяснить, почему она так ненавидела полковника Гиллингема. Единственное, что Мелинда твердо знала, так это то, что одна лишь мысль о его прикосновении наполняла ее таким отвращением, от которого тошнота подступала к горлу. Она и раньше могла бы догадаться, что тот интерес, который полковник Гиллингем проявлял к ее особе, не был простой случайностью. Мелинда подумала, что он вовсе не случайно вовлекал ее в беседу при одной-двух встречах, когда приходил на ленч.

Тогда они просто обменялись общепринятыми приветствиями, но она все-таки почувствовала смущение и пришла в замешательство из-за выражения его лица и странного взгляда.

Мелинда не смогла бы признаться даже себе в причинах, которые заставили ее извиниться и покинуть его общество под видом того, что тетушке нужна ее помощь или что она забыла что-то в другой комнате. Единственное, что она понимала, так это то, что полковник Гиллингем был ей столь же отвратителен, как змея, и мысль о замужестве с таким человеком наполняла ее ужасом.

Эти безрадостные размышления заставили Мелинду поторопиться. В течение нескольких минут она шла так быстро, что почти перешла на бег, но силы быстро покинули ее, и ей пришлось замедлить шаг. Уже светало: тонкие золотистые лучи солнца разгоняли темноту ночи.

Дорога по-прежнему оставалась совершенно пустынной. Мелинда знала, что вскоре должны показаться первые домики небольшого селения, как раз в нем, как она надеялась, можно было бы раздобыть экипаж или какую-нибудь повозку, что доставила бы ее в Леминстер.