Красотка 13 - [15]

— Тук-тук! — раздался из коридора мамин голос, и Энджи вздрогнула от неожиданности.

Она снова запрыгнула в постель. Ей не хотелось, чтобы ее застали стоящей перед шкафом в одном нижнем белье.

— Заходи, мама! — крикнула она.

Мама открыла дверь ногой. В руках она держала поднос, на котором стояла тарелка с горячими, что называется с пылу с жару, оладьями. Вот это да — оладьи в постель! Так ее еще никогда не баловали. Энджи за ночь успела смертельно проголодаться, хотя вчера за ужином съела половину приготовленных мамой макарон с сыром.

— Только не подумай, что я буду делать это каждый день, — сказала мама, усмехнувшись. — Ну разве что семь раз в неделю, не чаще.

Она не могла оторвать глаз от лица Энджи. Смотрела так, словно, увидев дочь, испытала огромное облегчение, потому что боялась, что ночью та снова может исчезнуть.

— Спасибо, мама. Это просто замечательно, только я думаю, что тебе не нужно было так с утра напрягаться.

— Что за ерунда! Конечно нужно было, — не согласилась мама.

Сев на край кровати, она поставила поднос на ноги Энджи, а потом поправила подушки за ее спиной.

— Так ты меня избалуешь. Знаешь, ведь к хорошему быстро привыкают.

— Я так не думаю, — засмеялась мама, погладив ее по волосам. — Можно я расчешу твои волосы? Они у тебя такие длинные!

— Мне, наверное, нужно как можно быстрее подстричься, — сказала Энджи. — Я больше люблю короткую стрижку.

Она понимала, что, даже не смотрясь в зеркало, невозможно не замечать эти непривычно длинные шелковистые пряди, закрывавшие плечи. И каждый раз она начинала думать о том, что стерлось из ее памяти. Как она мыла голову, как расчесывала свои волосы? А эти вопросы, в свою очередь, рождали новые. Ей хотелось узнать, где она спала, что ела, кто готовил ей еду. Интересно, этот кто-то сейчас скучает без нее или нет? Уф! Столько всего странного и непонятного. Лучше вообще об этом не думать.

Она обильно полила кленовым сиропом четыре пышных, сложенных одна на другую оладьи, и наблюдала за тем, как сироп стекает с этой кручи, образуя на тарелке лужицу янтарного цвета.

«Интересно, почему замолчала мама?» — подумала Энджи и, подняв голову, снова посмотрела на нее. На лице у матери застыло выражение спокойной печали.

— Мне жаль, что ты не чувствуешь себя самой собою. Может быть, как только ты вернешься в школу или снова возьмешь в руки свою гитару — я уверена, что мисс Мэнда будет просто счастлива… — Она замолчала, не закончив фразу.

Энджи пожала плечами.

— Прости меня, — снова сказала мама. — Я хочу тебе помочь, но у меня, похоже, ничего не получается. Дорогая, а кем ты себя ощущаешь?

— Все очень странно и необычно, — сказала Энджи, отделив вилкой большой кусок оладьи. — Внутри я осталась прежней, такой, какой ушла в поход. Но моя одежда теперь мне мала, мои волосы почему-то стали длинными, и, когда я подхожу к зеркалу, мне кажется, что я вижу призрак той Энджи, в которую превращусь, когда повзрослею. Это меня пугает.

Она запихнула в рот весь кусок, с которого стекал сироп, и, прожевав, проглотила его. На губах остался сладкий привкус. Она вздохнула.

— Я не знаю. Скажи мне, кого ты видишь?

— Я вижу свою дочь, — сказала мама, взяв ее за руку. — Милую, прелестную девочку, которая скоро станет девушкой, — добавила она.

Погладив пальцы Энджи, она заметила серебряное кольцо.

— Красивое, — сказала она. — Я его не помню. По-моему, раньше у тебя его… не было.

Энджи тоже не знала, откуда оно у нее появилось, но почему-то решила, что не стоит об этом говорить матери.

— Конечно было. Я ношу его уже довольно долго, — сказала она. Вышла этакая полуправда-полуложь.

— У меня уже, наверное, старческий склероз. Ладно, лучше скажи мне, чем бы ты хотела сегодня заняться? — спросила мама. — Может быть, купим тебе кое-что из одежды? Как ты на это смотришь? И школьные принадлежности. К доктору тебе нужно будет ехать только после трех, а я взяла на работе выходной.

— Подожди. Ты работаешь? И давно? — удивилась Энджи.

В свое время ее мать добровольно согласилась стать домохозяйкой, и такое положение вещей ее вполне устраивало.

— Библиотека наконец получила дополнительное финансирование, это было примерно два года назад, и поскольку нам нужны были… в смысле, поскольку я всегда помогала им, так сказать, на добровольных началах, они взяли меня на работу.

Энджи заметила ее обмолвку.

— Вам нужны были деньги? Неужели отец потерял работу?

Мать так энергично замотала головой, что ее каштановые с проседью локоны совершенно спутались.

— Нет-нет, у него все хорошо. Его даже повысили — сделали заведующим отделом сбыта местного филиала компании. Нет. Мы просто… Понимаешь, искать пропавшего человека — дело весьма дорогостоящее. Частные детективы, объявления в газетах и на телеканалах. Только, ради бога, умоляю, не смотри на меня так! Мы с отцом совершенно не жалеем о том, что потратили такую кучу денег.

Усилием воли Энджи подавила внезапно возникшее чувство вины. Она не совершила ничего предосудительного. Она не сбегала из дому и не состояла на учете в полиции как малолетняя преступница. По крайней мере, ей так казалось.

— Не волнуйся, дорогая. Теперь все будет хорошо, — сказала мама и крепко сжала ее руку, словно пыталась убедить в этом саму себя.