Красота - страшная сила - [98]

Я еще раз зашла в туалет перед тем как оказаться в толпе обыкновенных людей, ловивших такси под дождем на Лонг-Акр. Все прятались под зонтами, так что на меня никто не обратил внимания. Я не взяла с собой зонт, на мне даже плаща не было. Я настолько привыкла к тому, что меня всюду встречают и провожают на машине, что совершенно утратила навыки бытовой практичности. Моя мягкая кофта тут же намокла под дождем. Мои ноги, обтянутые сырыми джинсами, заледенели, а кроссовки громко хлюпали всякий раз, когда я делала шаг вперед, тщетно пытаясь остановить проезжавшее мимо такси.

«Сезон моросящих дождей и спелых фруктов, черт побери», — думала я, сидя насквозь промокшая на заднем сиденье такси, застрявшего в пробке на Черинг-Кросс-роуд. Все вокруг было таким серым и промозглым, что казалось — Лондон утратил весь свой блеск. Он упустил сентябрьское солнце, и тут же пришли проливные дожди октября. Этот город лишился Люси Ллойд, позволив ей скрыться в сырой могиле. Рики Джонс покинул его, чтобы выступать на стадионах Америки, а Натали, Роб и их младенец Дилан укрылись в идиллическом коттедже на лоне природы. И моя душа охладела к Лондону. Былое восхищение его необъятностью сменилось клаустрофобией. Мне казалось, что дома обступили меня, как гигантские прутья железобетонной клетки. Я больше не испытывала кайфа от того, что дышала одним воздухом с еще десятью миллионами людей. Сейчас мне не хватало воздуха. Попробовала дышать размеренно, но сердце билось учащенно, и меня бросило в холодный пот. Впервые в жизни я испытала приступ паники.

Такси неподвижно стояло в пробке позади автобуса номер 38, который непрерывно выплевывал выхлопные газы в сырой лондонский воздух. Какая-то бродяжка проковыляла мимо машины, волоча ногу. Вместо туфель она приспособила себе две картонные коробки. Лицо ее ничего не выражало. Можно было дать ей лет девяносто, хотя, я уверена, она — не старше моей мамы. «Что сделал с ней Лондон? — в ужасе думала я. — Как она здесь оказалась? И куда в этот октябрьский промозглый день шла по Черинг-Кросс-роуд, неся с собой все свои пожитки в одном пакете?» Меня вдруг пронзила мысль, что тех денег, что я продула через свой нос, хватило бы, чтобы спасти ее. Я чувствовала себя дрянной эгоисткой, которая сама навлекла на свою голову несчастья. Я попыталась дышать спокойнее, но ничего не получилось — не хватало воздуха. Окна такси запотели.

Водитель наблюдал за мной в зеркало заднего обзора. По выражению его лица я поняла, что он меня узнал и что ему меня жаль. Я представила, как водитель наблюдает за моими мучениями, а в голове его всплывают газетные заголовки «Звезда попала в беду», «Дрянная девчонка», «Наркоманка». К его чести, он ничего не сказал, но я больше не могла этого вынести. Мне нужно было вырваться отсюда.

— Выпустите меня, — закричала я не своим голосом.

Я выскочила из машины, швырнула водителю купюру в двадцать фунтов, хотя по счетчику набежало всего пять двадцать, и не стала ждать сдачи.

Кажется, таксист крикнул мне вслед что-то вроде: «Ты в порядке, деточка?», но я не ответила.

Укрывшись от дождя под козырьком подъезда, я дрожащими руками прикурила сигарету. Спрятала от прохожих лицо под капюшоном куртки Адама и неторопливо ждала, пока пройдет приступ паники и можно будет дышать спокойно. Я поняла, что стою на грани безумия, и решила, что мне нужно занять себя чем-нибудь самым обыкновенным. Может, это приведет мой бедный рассудок в норму. Я решила поехать домой на метро.

Люди на станции «Лестер», должно быть, узнали меня, пока я вновь училась покупать билет и затем спускалась по эскалатору в сторону поездов, идущих на север. Но это — Лондон, и каждый делал вид, что смотрит сквозь меня. Слава богу, никто не попытался заговорить. В метро было мало народа, и сразу нашлось свободное место. Я села напротив молодой пары. Девушка и ее парень выглядели стильно в своих интересно сочетающихся кроссовках и куртках. Оба — с темными волосами до плеч. Девушка незаметно подтолкнула локтем своего спутника, и они быстро взглянули на меня. Не один раз я ловила их внимательные взгляды из-под длинных челок, пока мы проезжали мимо «Тоттенхам-роуд», «Корт-роуд», «Гудж-стрит» и «Уоррен-стрит». Они вышли на «Морнингтон-Крезент». Девушка обернулась и посмотрела на меня сквозь закрывавшиеся двери, и я улыбнулась ей, а она мне. А поезд поехал дальше в «Камден-Таун», где я вышла.

Дождь поутих, но продолжал нудно накрапывать. На Чок-Фарм-роуд в лужах плавал мусор с Камденского рынка, оставленный вчера студентами и туристами. Размякшие картонные коробки, окурки, пластмассовые упаковки с недоеденным ассортиментом из китайских кафешек валялись в канавах на обочине. Мне раньше так нравились Камден и его разношерстные обитатели: люди с кольцами в ушах, бровях и носу, торговцы марихуаной, стареющая богема, молодые журналисты и телевизионщики, молодожены. Сегодня эти места казались мне мрачными, грязными и неприветливыми. Каждый прохожий таращился на меня жадными глазами. И от этого мне стало казаться, что я — рыба в ресторанном аквариуме, в страхе ожидающая клиента, который захочет именно ею полакомиться на ужин. Я торопливо шла к переходу через железную дорогу, чтобы сесть в электричку и вернуться в зеленый Примроуз-Хилл. Шла и не отрывала глаз от своих насквозь промокших кроссовок, быстро передвигавшихся по тротуару. И вдруг я буквально столкнулась с Бекки Хэдфирст. Мы стояли, глядя друг на друга, оторопев от этой неожиданной встречи и потирая лбы, которыми только что въехали друг в друга.