Красота - страшная сила - [49]

— Ты такая хорошенькая, — шептал он, — я хочу тебя с тех пор, как увидел на интервью. Не знаю, что я наговорил тогда, я только и думал о твоем теле. Я так хочу тебя трахнуть, Лора. Вот уже несколько недель, как я только об этом и думаю.

Рики с жадным нетерпением целовал мою шею, хотя его поцелуи были скорее похожи на укусы. Он стащил с моих плеч бретельки. Мы посмотрели друг на друга в зеркало. Я стояла обнаженная по пояс, а он водил теплыми пальцами по моим соскам.

— Никогда не видел таких роскошных сисек, — сказал он, повернув меня к себе и целуя все ниже: сначала ключицу, а затем — голые груди, беря то один, то другой сосок в рот.

У меня подогнулись колени, когда я проскользнула своей рукой ему под рубашку и коснулась его восхитительной, гладкой, безволосой груди. Затем я опустила руку к его набухшему паху и стала гладить его штуку сквозь натянутые брюки. Он застонал. Я медленно расстегнула молнию. Его влажный пенис высовывался из-под трусов. Я немного подразнила Рики, гладя сквозь одежду, поласкала его яйца ладонью, а затем спустила его брюки и трусы, освободив трепещущий член. Он приподнял меня за талию и посадил на холодный мраморный столик. Я вся горела от нетерпения. Обхватив бедрами его тело, я взяла в руку его пенис и начала тереть о свое тело сквозь тонкое платье, данное мне Люси.

— О, какая ты страстная, — тяжело дыша, проговорил он; я все быстрее и быстрее терла его член о свой клитор.

Я извивалась в экстазе, обращаясь с пенисом Рики, как с вибратором. Он засунул руки мне под платье и задрал его до пояса.

— На тебе нет трусиков, — простонал Рики.

Я расположила его член напротив моего влажного влагалища.

Мне хватило нескольких секунд, чтобы кончить, едва соприкоснувшись с его пенисом. Затем я рукой глубоко ввела его член в себя.

— Я хочу, чтобы было быстро и сильно, — потребовала я, сама удивившись своему голосу. Должно быть, он был из порнофильма, который я смотрела в тот момент.

Я наблюдала, как мы трахаемся, в отражениях мириада зеркал, одновременно ощущая, как он глубоко вонзается в мою плоть. Я взглянула на Рики и, к моему удивлению, он тоже смотрел на меня, в его огромных карих глазах светилась нежность. Моя голова билась о зеркало, но я не чувствовала боли. Единственное, что я ощущала: я и Рики, Рики во мне.

— Я кончаю, — вдруг сказал он, как правило, так делают все мужчины.

— Я тоже, — выкрикнула я, и меня охватила волка еще одного оргазма.

У Рики было несколько удивленное выражение лица, перед тем, как он кончил, как будто все это для него явилось откровением, а затем я почувствовала взрыв его оргазма внутри себя. Лицо его покрылось потом, а влажная рубашка прилипла к груди. Мы лихорадочно засмеялись, и Рики устало уронил свою голову мне на грудь.

— Это мое самое любимое место, — сказал он, отдыхая на моей груди.

Откуда-то издалека донеслись голоса и аплодисменты.

— О, черт, — воскликнула я, — мы пропустили Новый год.

Вернувшись на вечеринку, Рики оставил меня и вернулся к своим гостям, но я ничего не имела против. Никто не мог лишить меня моей радости. Потом, позднее, мы снова занимались любовью на шелковых простынях в кровати с пологом. Лучшего начала нового года я бы не могла себе пожелать. А когда я вновь ускользнула в сон, в моих объятьях отдыхал рок-бог, а с моего лица не сходила улыбка.

Я проснулась и ничего не могла понять: Рики, полностью одетый, выходил из моей комнаты.

— Ты куда? — спросила я.

— На Ямайку, — ответил Рики. — Я позвоню тебе, когда вернусь.

Мы оба прекрасно знали, что у него не было моего телефона. Он тихо прикрыл за собой дверь, а я, обнаженная, осталась лежать одна на нелепой кровати. Вот вам и «С Новым годом».

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Тонкости снежного бизнеса

Я подошла к шикарному многоквартирному дому, в котором жила Люси. Швейцар проводил меня к лифту. Лифт неслышно поднялся на пятнадцатый этаж, дверь раскрылась, и я оказалась в холле пентхауза. Оставив босоножки у дверей, пошла искать Люси. Наконец, нашла ее в необъятной белой гостиной в восточном стиле. Она сидела, скрестив ноги, на мягком пуфике у низкого столика из вишни. На ней было богато вышитое японское кимоно, а на лице — макияж. Я вдруг подумала, что ни разу не видела ее лица без косметики, так же как ни разу ничто более существенное, чем рисовый пудинг, не касалось ее блестящих губок в моем присутствии. Она казалась такой хрупкой в этой огромной комнате. Грустная Златовласка, заключенная в башню из слоновой кости. На столике я увидела бутылку с остатками шампанского и зеркало с легким налетом кокаина. Похоже, она уже давно сидела в одиночестве, предаваясь своим пристрастиям. Я была уверена, что это приносило ее состоянию один вред. Иногда я забывала о том, как мы с ней познакомились. Люси гораздо больше раскрыла мне свою душу в нашу первую встречу, когда я была журналисткой, чем за все то время, что мы дружили.

Каждый раз, когда я пыталась завести с Люси разговор о ее депрессии и потере аппетита, она отшучивалась. У меня появился предлог завести разговор о ее проблемах, когда вышло ее интервью в «Глиц». Я опасалась, что как только Люси прочтет статью, нашим теплым отношениям придет конец. В этой статье я, хотя и не без сочувствия, рассказала о ее нездоровой худобе и рыданиях (мне пришлось это сделать под давлением Труди). Люси, несмотря на мое сопротивление, прочла ее, когда мы ехали в лимузине выбирать туфли. Я сидела рядом и не сводила с нее глаз, боясь, что она начнет недовольно хмуриться. Но подруга невозмутимо прочла всю статью, пряча лицо за солнечными очками. Затем неторопливо положила журнал на сиденье между нами.