Красота оплаченного долга - [26]

Коротким взмахом ладони Хранитель отослал воинов.

— Не поминай жужина, и он не придет. Твои побуждения были искренни, ты желал добра нашему миру, хотел его обогатить, — сказал Хранитель. — Нет твоей вины в том, что все пошло кривыми путями.

— Не понимаю... — пробормотал я. — Так, значит, и тот, другой Хранитель все знал.

— Знали многие, но ведь неважно, где истина, а где вымысел, если народы идут за тобой. Если бы ты благословил лур именем Великих — небывалая радость придала бы сил в сражении. А скажи ты, что тай — истинные наследники Древних, и мои люди ринутся в бой, чтобы опровергнуть столь гнусную ложь.

— Но ведь я мог сказать правду.

— Хей-хо, — смеясь, воскликнул Хранитель. — Старейшины знают, что лучший способ открыть истину — это опровергать ее. Тайное знание обязывает тебя лгать во имя высших интересов. Хочешь, призову мудрецов, и они изложат тебе еще одиннадцать причин, которые вынуждают тебя объявлять Древних несуществующими?

— Ловко придумано.

— Разве это мы придумали? — смех Хранителя оборвался. — Кто замутил чистые воды источников? Тысячи и тысячи праздных гостей бродили по нашим городам и селениями, тысячи и тысячи людей бросали свои ремесла, покидали свои стада в поисках легкого заработка, прислуживая чужакам. Основа жизни прогнила, иначе так легко наш мир не удалось бы превратить в зрелище для бездельников. Мои предки были хитры, их научили лукавить. Они умели слагать песни, взамен их научили придумывать глупые побасенки. Им хватало ухоженных домов и зеленых пастбищ, а кто-то открыл им бездонность неба и ничтожность мира. Ты построил новый храм на месте старого, и туда потянулись праздные чужаки, осквернив запретный остров. Мы жили просто, но не устояли перед богатством. И долгие годы войны — расплата за жирное довольство. У нас была хоть какая-то, но история. Потом и ее не стало.

Да, все повторяется. Такие речи приходилось мне слышать в далекие годы, когда я, молодой и веселый, приступил к облагораживанию Тайлура. Старики ворчали, грозили карой за нарушение обычаев, но молодые и веселые жители планеты жаждали перемен. Это сейчас Хранителю легко идеализировать прежние времена. А рассказать ему о дикости, что царила до прихода «Астрогида» и Корпорации? Впрочем, с чего начали, тем и завершили, круг замкнулся. Может, прав он, шевельнулось в душе сомнение. Наверно, по молодости лет я немного погорячился...

— Мне слышна горечь в твоих словах, — осторожно сказал я. — Но все ли было плохо в содеянном?

— В моих словах нет упрека, — ответил Хранитель. — А горечь... Что ж, горечь есть. Когда-то мой род был славен обильными стадами, могучими воинами и отважными торговцами. Потом годы смешения разбили мощный поток на скудные ручьи, и ко дню моего рождения лишь несколько нищих семей помнили о былом величии. Жалкими попрошайками стали внуки гордых воинов. В юные годы я зарабатывал продажей амулетов горожанам. Их делали из обожженной глины мои братья по образцу родового сокровища, наследия Древних.

С этими словами он выпростал из-под бурнуса кожаный шнурок, на котором висел потемневший от времени стальной диск с мелкими сквозными прорезями, похожими на письмена. Такие диски я закапывал вместе с другими «свидетельствами» везде, где проводил эстетизацию.

— Я знаю цену этой железке, — его пальцы сомкнулись вокруг диска. — Но она мне дорога, потому что хранит память о годах унижения, о годах скитаний, о муках, которые мне пришлось испытать, прежде чем я достиг высот, уготованных мне, хей-хо, Древними...

Мне не понравился его смех.

Глава четвертая

Дорога на север тянулась вдоль побережья. Места здесь были пустынные, скудная растительность лишь редкими пятнами украшала каменистые холмы. Короткая дорога, обещанная Хранителем, растянулась почти на четыре дня. И это при том, что мы имели запасных скакунов и могли идти быстрым ходом, останавливаясь лишь для ночлега. Дневные привалы были короткими, их хватало лишь на то, чтобы перекусить, справить нужду и сменить уставшего скакуна на свежего.

Временами попадались длинные, тянувшиеся до самых холмов песчаные языки, в которых вязли задние лапы скакунов. Приходилось спешиваться, перекладывать седельные сумки с едой и оружием на себя и брести по сверкающему мириадами искр белому песку, ведя за собой тяжело хрипящих животных.

Четверых моих спутников не приходилось подгонять. Их звали Сабалур, Кудолур, Каразалур и Гуржи. Последний был из маленького племени северных горцев, примкнувших к клану лур. Казалось, они больше моего спешат добраться до корабля. Ранним утром мы выехали к невысокой гряде, за которой находилась тайная котловина с кораблем. Очертания гор мне показались знакомыми, кажется, именно в этих местах я сооружал из металлолома руины Древних. Но я больше присматривался к спутникам, их радостные лица насторожили меня. В который раз я пожалел, что Малур и его племянник остались в городе.

Мы расстались как-то бестолково. Он проводил меня до ворот, и я был уверен, что Тумалур ожидает нас на дороге, чтобы примкнуть к небольшому отряду. Но тут Малур вдруг сказал, что передумал лететь со мной, да и племяннику запретил. Торговля — дело хорошее, но боязно ему без знающего спутника с незнакомым товаром возиться, ну а мне ведь недосуг будет его вразумлять. Молодым же и вовсе ни к чему шляться по чужим краям, пока дома еще не все дела переделаны.