Красота на земле - [20]

Вокруг все пропахло замазкой и клеем, но лившееся в открытое окно солнце должно было скоро все высушить.

Руж казался весьма довольным, и можно было видеть, как он уткнулся в какой-то справочник.

В тот день Декостер уходил к себе.

— Декостер, — сказал ему Руж. — завтра ты будешь нужен. Приходи пораньше и ни ногой отсюда. Поможешь повесить занавески мадемуазель Жюльет.

Руж заказал занавески у мастерицы в деревне, но оставался еще вопрос мебели.

— Ну да, мебель, — сказал он. — Я бы взял вас с собой, но… С Декостером бояться нечего; вам лучше остаться здесь, вот только вы бы сказали мне, что вам больше нравится…

— О! Берите на свой вкус… У нас было…

— Какая была у вас мебель?

— Не важно… Берите что угодно…

— Хотите белого цвета?

— Можно.

— Так, стол, один или два стула… У меня есть тут адресок… — Руж делал пометки в тетрадке. — А еще, — сказал он, — я куплю вам большое красивое зеркало, для женщин это ведь самое важное… Я пойду прямо с утра и вернусь к полудню. Ждите меня. Лучше бы вам не выходить. Как бы кто… Но с Декостером вы будете в порядке… — Помолчав, он добавил: — Да, и вот еще что… Ну, раз уж мы об этом… Деньги-то лежат без дела. Можно бы… Одежду… Я хочу сказать, что если у вас не хватает белья или платьев…

Она рассмеялась:

— О! Платья. Вы их еще не видели, они в чемодане. Отец хотел, чтобы я наряжалась по воскресеньям, когда он приезжал в город. Он всегда привозил мне подарки… Это платья из наших краев…

На ней все еще было короткое черное сатиновое платье; Руж бросил на нее взгляд и, помолчав, сказал:

— Раз так, хорошо… Если мне попадется что-то, что вам к лицу, уж раз я там буду…

На следующее утро Руж сел в поезд, а через день вся деревня в изумлении следила за зеленым фургончиком с золотыми буквами, который, покачиваясь на ухабах, медленно въехал на песчаный берег. За ним увязались любопытные, издалека наблюдавшие за разгрузкой.

— Деньжата у него есть, как же иначе. Сами полюбуйтесь.

— Черт побери! Сколько лет он уже вкалывает? Сорок, не меньше. Да и работник он дельный, чего уж тут. Куда ему было тратить…

Двое рабочих в одинаковых кепках все еще выгружали большие коробки из серого картона.

— Это, должно быть, стул…

— А это каркас для кровати…

— Да, вот еще…

— Боже мой, он купил ей кровать…

Рабочие поставили на землю последние три упаковки и забрались в фургон, который, пыхтя голубым дымом и переваливаясь, пустился в обратный путь по песчаной косе. Ему приходилось несладко, и задние колеса подчас увязали по самую ось.

Это было в пятницу после полудня. Прошло с лишком три недели, как она поселилась у Ружа. В субботу с утра она отправилась с ними ловить рыбу. Руж усадил ее на корме.

— Нам бы здорово помогло, если вы справитесь с рулем, — сказал он.

Она знала, что надо делать. Они отчалили на рассвете и поплыли к огонькам двух фонарей, укрепленных на бочках. Они стали рыбачить, и в этот раз им повезло. Они начинали привыкать жить втроем, и в этой жизни девушке нашлось место.

Декостер повез на вокзал ящики с рыбой, а Руж повязал на поясе тиковый фартук с большим карманом и пошел в сарай, где громоздились весы, несколько пар старых и новых весел, сваленных друг на друга, в углу садки для рыбы и прочая утварь. Вдоль стен гирляндами висели сети, ставшие от купороса зелеными и голубыми.

Через некоторое время Руж появился снаружи и обогнул сарай. Он направлялся к шестам, на которых сушатся сети; та, что они брали утром, была уже там. Сети надо сушить, а иначе они сгниют. Она тоже пошла с ним и видела, как он вынул из кармана фартука ткацкий челнок и, повернувшись к стене из ячеек, принялся за дело. Они начали со стороны сарая. Оттуда, похожие на туманную дымку над росистым лугом, сети тянулись метров на десять. Руж склонил голову в фуражке с блестящим козырьком и стал пропускать сеть между пальцев. Дырки в сетях надо заделывать сразу, а не то они расползутся. Мало ли от чего рвется сеть: от волн, крупной рыбы, от кольев. Руж ведь рыбачил каждый день, а сейчас стоял перед сетью, держа челнок в огрубевших пальцах острием кверху и подправляя распустившиеся узлы. Он стоял, опустив голову и одним движением руки завязывая узел. Взмах рукой — узел. Потом он вынимал из кармана нож и обрезал нить.

Дело это тонкое и требующее внимания, оборотная сторона ремесла, вовсе не похожая на другую. Он пропускал сквозь пальцы сеть, и она падала вниз под тяжестью грузил; шел дальше, все так же уперев живот в прозрачную стену. Потом поднял глаза. Она была рядом и следила за ним, присев у склона и сложив на коленях руки. Руж посмотрел на нее и сказал:

— Такая уж работа. Вам интересно?

Она встала.

— А это трудно?

— О! Нет.

— Покажете мне?

Она подошла к Ружу.

— Конечно. Вы и вправду хотите этим заняться? — Он посмотрел на нее. — Это как раз женское дело.

Ремесло диктует всем нам свои законы, но у этого есть оборотная сторона. Приходится быть и мужчиной, и женщиной, ибо женщины рядом нет. Или не было раньше. И вот…

Руж пошел за другим челноком.

Она заняла среди них свое место, его и искать-то не приходилось. Лучшего для нее и придумать было нельзя.

Руж вынес челнок, и теперь они на пару склонились над сетью, черноволосая девушка и мужчина в фуражке.