Красота и мозг - [30]
Такие приемы, если они существуют, должны отвечать определенным требованиям. Во-первых, они должны использоваться во всех человеческих культурах, ибо неврологические и биохимические особенности, на которые они могли бы опираться, у всех людей одни и те же [3]. Во-вторых, они должны быть очень древними и обнаруживаться даже в самых архаичных и примитивных обществах. В-третьих, аборигены, практикующие эти приемы, почти наверное должны видеть в них средоточие едва ли не магического вдохновения и кладезь мудрости. Применяющее их общество должно думать, что своими успехами и жизнестойкостью оно во многом обязано именно им. В-четвертых, они должны быть тесно связаны с такими видами общественной и культурной деятельности, в которых обязательны высокое напряжение самостоятельной мысли и сложный расчет. Это и воспитание, и проведение различных массовых мероприятий (скажем, военных действий или совместных сельскохозяйственных работ), и исполнение многих обрядов — тех, что обращают на пользу общества плодотворные, но и небезопасные силы, связанные с инстинктом пола, рождением, болезнями, смертью и т. п.
Всем поставленным требованиям в точности отвечает метрическая' поэзия. Она придает словесному самовыражению яркую и впечатляющую форму, что достигается с помощью правильных ритмов. Почти у всех народов метрический стих участвует в ключевых религиозных, общественных и хозяйственных ритуалах; его повсюду считают носителем какой-то таинственной мудрости. Почти у всех народов, обладающих письменностью, краеугольным камнем просвещения служит разучивание определенных поэтических текстов. Собственной поэзией, собственными песнями оброс едва ли не всякий род занятий-землепашество и скотоводство, охота, мореплавание, военное и даже горное дело. При этом в поэзии можно усмотреть объективные особенности, присущие ей во всем мире и во все времена, от которых остались письменные памятники. Зная эти особенности, можно дать общее описание поэзии, приложимое и к наследию древних греков, и к культуре Куакиутля, и к произведениям Расина, и к фольклору полинезийцев.
Основная единица поэтического текста — это то, что мы будем называть строкой. На письме ее обычно как-то выделяют — например, начиная каждый раз с новой строчки; но и без этого она распознается по стихотворному размеру. Декламация одной строки почти всегда занимает от двух до четырех секунд, чаще всего от 2,5 до 3,5, согласно собранным нами данным. Строка-единица не только ритмическая, но обычно также смысловая и синтаксическая-предложение, фраза или законченное сочетание фраз. Таким образом, под основной акустический ритм подгоняются и другие языковые ритмы, что создает приятное ощущение регулярности и предсказуемости, которое так радует нас в стихах и облегчает их запоминание.
У стихотворного размера есть еще одно всеобщее свойство. Оно состоит в том, что какие-то легко различимые элементы строки или группы строк остаются постоянными на протяжении всего стихотворения-повторяется одна и та же словесная структура. Трехсекундный цикл выделяется не только паузой, но еще и заметным сходством своего построения с построением других таких же циклов. Чтобы подчеркнуть ритм, на правильное чередование циклов накладывается повторение их внутренней структуры. Повторяемые элементы весьма разнообразны. В простейшем случае повторяется число слогов в каждой следующей строке. При иных способах стихосложения неизменной остается последовательность ударных и безударных слогов. Бывают и другие повторяющиеся структуры, организуемые на основе аллитераций, ассонансов и концевых рифм. Многие из этих приемов часто употребляются одновременно; некоторые из них подчинены законам избранного вида стиха, другие определяются свободным выбором и вдохновением сочинителя. Никакая традиция не предписывает всех особенностей строки, поэтому в любом стихотворении мы найдем сочетание чего-то обязательного с порождением авторского произвола [5].
Третья весьма распространенная особенность стихов-сбой, или вариация. Во всяком стихотворении соблюдается определенная метрика, но иногда она временно нарушается- происходит неожиданная, освежающая восприятие перемена. Необходимо отметить, что мало- мальски заметным, а тем более эффектным приемом вариация становится лишь на фоне принятого размера, нарушению не подлежащего. Значение стихотворного размера состоит в том, что он передает общее настроение-примерно так же, как в песне его передает мелодия. Метрические формы образуют структуру с повторяющимися элементами, воспринимаемую правым полушарием мозга, в отношении же языковом поэзия, как полагают, воспринимается и перерабатывается левой височной долей. Если эта гипотеза верна, то стихотворный размер — это, помимо прочего, средство привнесения правополушарного начала в деятельность левого полушария, направленную на понимание речи. Иными словами, это способ соединения наших лингвистических способностей с гораздо более древним даром распознавания пространственных образов. Лингвистические способности в основном обусловлены культурой, а дар пространственного распознавания сравнительно примитивен-им наделены не только мы, но и высшие животные.
Ирениус фон Эйбл-Эйбесфельдт(Irenäus Eibl-Eibesfeldt, р. 1928)- австрийский этолог.Ученик К. Лоренца. Работал в области эволюции поведения, разрабатывал новое направление этологии — этологию человека. Исследовал мимику и выражение эмоций, особенности восприятия и их проявления в искусстве у представителей этнических групп. Важнейшими направлениями исследований этологии человека Эйбл-Эйбесфельдт считал наблюдения за развитием детей в обедненных и обогащенных условиях. Эти данные он планировал сопоставлять с аналогичными, полученными на животных.WikipediaИсточник: Этология человека на пороге 21 века: новые данные и старые проблемы.
В Тихом океане, отделенные от ближайшего материка тысячей километров морских просторов, лежат удивительные вулканические острова. Своеобразна и экзотична природа Галапагосов. На черных лавовых скалах греются ящерицы игуаны, сохранившиеся здесь со времен «века рептилий», медлительно движутся гигантские черепахи. На островах тесно уживаются животные и растения тропиков и Заполярья: лианы и мхи, тропические птицы и чайки Антарктики, пингвины, морские львы и бакланы. Живо и увлекательно, на основе личных впечатлений рассказывает об уникальном животном мире «зачарованных островов» молодой зоолог Иренеус Эйбль-Эйбесфельдт.
Статья посвящена инструментарию средневекового книгописца и его символико-аллегорической интерпретации в контексте священных текстов и памятников материальной культуры. В работе перечисляется основной инструментарий средневекового каллиграфа и миниатюриста, рассматриваются его исторические, технические и символические характеристики, приводятся оригинальные рецепты очинки пера, а также приготовления чернил и красок из средневековых технологических сборников и трактатов. Восточнохристианская традиция предстает как целостное явление, чьи элементы соотносятся друг с другом посредством множества неразрывных связей и всецело обусловлены вероучением.
Питер Беллвуд, известный австралийский археолог, специалист по древней истории Тихоокеанского региона, рассматривает вопросы археологии, истории, материальной культуры народов Юго-Восточной Азии и Океании. Особое внимание в книге уделяется истории заселения и освоения человеком островов Океании. Монография имеет междисциплинарный характер. В своем исследовании автор опирается на новейшие данные археологии, антропологии, этнографии, лингвистики. Peter Bellwood. Man’s conquest of the Pacific.
Король, королевы, фаворитка. Именно в виде такого магического треугольника рассматривает всю элитную историю Франции XV–XVIII веков ученый-историк, выпускник Сорбонны Ги Шоссинан-Ногаре. Перед нами проходят чередой королевы – блистательные, сильные и умные (Луиза Савойская, Анна Бретонская или Анна Австрийская), изощренные в интригах (Екатерина и Мария Медичи или Мария Стюарт), а также слабые и безликие (Шарлотта Савойская, Клод Французская или Мария Лещинская). Каждая из них показана автором ярко и неповторимо.
Эта книга — рассказ о двух городах, Лондоне и Париже, о культурах двух стран на примерах из жизни их столиц. Интригующее повествование Конлина погружает нас в историю городов, отраженных друг в друге словно в причудливом зеркале. Автор анализирует шесть составляющих городской жизни начала XIX века: улицу, квартиру, ресторан, кладбище, мир развлечений и мир преступности.Париж и Лондон всегда были любовниками-соперниками, но максимальный накал страстей пришелся на период 1750–1914 гг., когда каждый из них претендовал на звание столицы мира.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
В книге исследуются дорожные обычаи и обряды, поверья и обереги, связанные с мифологическими представлениями русских и других народов России, особенности перемещений по дорогам России XVIII – начала XX в. Привлекаются малоизвестные этнографические, фольклорные, исторические, литературно-публицистические и мемуарные источники, которые рассмотрены в историко-бытовом и культурно-антропологическом аспектах.Книга адресована специалистам и студентам гуманитарных факультетов высших учебных заведений и всем, кто интересуется историей повседневности и традиционной культурой народов России.