— Тише, — улыбнулся Макар.
— Есть тише, дядя Макар!
— И не дядя Макар, а товарищ Бэнок.
— Есть, товарищ Бэнок!
— Вот текст присяги. — Макар протянул ему листок.
Мальчик начал читать, и голос его прерывался от волнения:
— Я, Будник Константин Николаевич, вступая в ряды Теляковской подпольной организации, клянусь бороться, не жалея сил и жизни, с кровавым врагом до полного изгнания гитлеровских извергов с территории нашей Родины. Клянусь быть верным своему народу, Советской власти, до конца быть преданным делу нашей родной партии Ленина. Обещаю беспрекословно выполнять все задания и поручения подпольной группы, строго соблюдать конспирацию. Как святыню, буду хранить в тайне секреты и замыслы подполья и никогда не выдам своих товарищей, даже если придется пожертвовать собой. Обещаю сражаться с ненавистным врагом до последнего вздоха. Если же из-за трусости или малодушия я изменю великому делу борьбы с ненавистными оккупантами, то пусть мое имя будет проклято людьми, а меня самого постигнет суровая кара моих товарищей. Кровь за кровь! Смерть за смерть!
— Теперь распишись.
Костя старательно вывел химическим карандашом свою фамилию ниже других подписей.
— Поздравляю тебя, Константин! — сказал Макар. — С сегодняшнего дня ты член группы резерва нашей организации.
— Резерва? — разочарованно переспросил Костя.
— Да. И помни: ни одной операции без нашего ведома, никаких самодеятельных номеров. Задания и приказы будешь получать через отца.
— Есть! — Костя замер по стойке «смирно».
— А теперь просьба к тебе. — Товарищ Бэнок внимательно смотрел на мальчика. — Помоги нам связаться с группой бойцов лейтенанта Уколова.
— Я не знаю, товарищ Бэнок, где они сейчас. После операции под Валерьянами группа сменила место. Уколов сказал: «Понадобишься — найдем».
— Ну, как ты все-таки думаешь, где могут быть уколовцы? — спросил кто-то.
— Лейтенант расспрашивал меня про Александровский лес, про болота, — в раздумье сказал Костя. — Скорее всего туда перебазировались.
— Ладно, попробуем найти их через александровского объездчика Алеся Шибко, — сказал Макар Бэнок. — Если же обратятся к тебе, свяжи их с отцом.
— Слушаюсь!
Костя первым вышел на школьный двор. И сразу увидел полицейских. Они проезжали по улице на велосипедах. Один узнал Костю.
— Ты чего здесь шляешься, кузнечонок? Или на уроки собрался? — Остальные полицейские захохотали.
— Нет, — спокойно, даже лениво сказал мальчик, — думал, какую-нибудь книгу найду…
— Шиш найдешь! — усмехнулся полицай. — Мы эту большевистскую заразу в первую очередь сожгли.
Алена Максимовна не вставала уже вторую неделю. Теляковская докторша осмотрела ее и сказала, что больной нужно лекарство, которое можно достать только в райцентре.
За лекарством, решили, поедет Костя, заодно и соли наменяет.
Старшие сестры сновали из избы в огород, из огорода в погреб — снаряжали брата в дорогу: заворачивали в свекольные листья масло, укладывали в котомку яйца. Костя сидел с отцом на завалинке и слушал его последние наставления перед поездкой.
Всегда спокойный и немногословный, отец почему-то волновался и объяснял все, как казалось мальчику, чересчур подробно. Когда Костя решил, что разговор уже окончен, кузнец неожиданно сказал тихо:
— Сегодня ты, сынок, получаешь от нашего подполья свое первое задание.
Костя пытливо посмотрел на отца. Так вот почему он нервничал.
— В Узде приготовлены для нас медикаменты. За церковью есть небольшой домик с синими ставнями. Там спросишь медсестру Лысакович. Скажешь: «Вам привет от тетки из Телякова». Она должна спросить: «Ну, как ее ребенок? Здоров?» Запомнил? Теперь повтори адрес и пароль.
Костя быстро повторил без запинки.
Рыжий был уже запряжен и нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Мальчик положил на телегу котомку с продуктами, устроился поудобнее в сене. Можно было трогать.
Николай Романович подошел к возу.
— Будь осторожен, сынок! — и голос его дрогнул.
Только что рассвело. Моросивший всю ночь дождь прекратился, однако с веток еще капало, и тучи серыми лохмотьями висели над мокрым лесом. Было холодно, неприютно.
Но вот лес кончился, Костя выехал на шоссе и вскоре уже был на окраине Узды. Оставалось пересечь мост через реку Уздянку, и — райцентр.
На мосту стояли часовые, двое полицейских. Пилотки и шинели у них были черные, воротники и манжеты шинелей — серые. «Словно вороны», — подумал мальчик. Один полицейский, остроносый, сухопарый, преградил Косте путь.
— Стой! Куда направился?
— В Узду. Мать заболела, за лекарствами еду.
Косте стало страшно: что, если полицаи не пропустят? Как возвращаться без лекарства для мамы? И как быть с поручением подполья? Ведь это его, Кости, первое боевое задание!..
— Слезай! — приказал полицейский.
Костя схватил котомку, спрыгнул на землю и забормотал как можно жалобнее:
— Дяденька, пропустите! У нас семья большая, сестрички маленькие, а мама больная…
Полицай, не отвечая, выкрутил из винтовки шомпол, откинул дерюжку на возу и начал тыкать шомполом в сено.
— А здесь что? — показал он глазами на котомку в руках Кости.
— Яйца, масло, кусок хлеба. Можете посмотреть.
— Мы потом посмотрим, без тебя, — криво усмехнулся полицейский и потянул котомку к себе.
