Красобор - [53]

— Я, мама, молчу. Как стена, — оправдывался Микола.

— Тетечка, миленькая, ну, пустите!

— За тебя я теперь отвечаю. — Теткин мокрый указательный пален, нацелился Федору прямо в нос. — Перед матерью твоей в ответе и перед своей совестью тоже. Не проси — не пущу.

— А может быть, пусть съездит? Не маленький… — вступился за Федоса дядя Петрусь.

Федос бросил на него взгляд, исполненный благодарности.

А тетя Настя рассердилась. Она стряхнула с рук в лоханку остатки травы:

— Спятил, старик, что ли! И он туда же. Ночью малый в хате должен быть. Сердце у тебя есть или нет?

— Мне, тетечка, и доктор на свежем воздухе спать велел. Для сердца, и вообще.

— Доктор велел? — переспросила тетя Настя. Ее голая до локтя рука уперлась в бок. — Так и велел на сыром берегу ночевать, туманом накрываться? Да?

Федоса так и подмывало соврать: доктор прописал именно рыбалку с ночлегом! Но он вовремя сдержал себя, вспомнив, что лгать нехорошо. Он только вздохнул:

— О том, чтобы на берегу, не говорил. А вот чтобы на свежем воздухе — так это точно.

— Между прочим, погода — как в Африке, — не поднимая головы, как бы самому себе сообщил Микола. — В Дубках, где ночевать будем, ни тумана, ни сырости. Шалаш там у нас. Земля в нем еловым лапником выстелена. На лапнике — сено. Спи, дыши — чем не курорт?

— Пусти, мама, — попросил и Андрей. — Ничего страшного. А в памяти у Федоса, может быть, на всю жизнь останется.

— Вы что все — сговорились? — Тетя Настя громыхнула пустым ведром. — Кто еще едет? — строго спросила она.

Федос бросился тете на шею, прижался к ней.

— Хватит… Ну, не надо, Федос, — заулыбалась она, растрогавшись до слез. — Так кто же еще?

— Наверно, бухгалтер, Антон Филиппович. Два сапога пара, ответила за Миколу Марыля, которая тоже была недовольна тем, что Микола уезжает: ей хотелось бы пойти на танцы, а какие танцы без Миколы, некому будет играть на аккордеоне.

— Информация точная, — подтвердил Микола. — Без Антона Филипповича рыба не клюет.

Марыля не уговаривала брата, чтобы он остался. Знала: напрасный труд.

— Ну, вот что, — подвела итог тетя Настя. — Езжайте. Только глаз с мальчишки не спускать. И чтобы в воду не лез. Купаться не разрешаю. Понятно?

— Будет выполнено, — усмехнулся Микола. — За кроватью и подушками вторым рейсом заеду.

— Ишь ты! — снова рассердилась хозяйка. — Взрослый парень, а все шпильки подпускает. Остепениться пора бы!

— Не надо, мама. — Микола подошел к матери, обнял ее: — Не стоит волноваться. Все будет в полном порядке. — И, щелкнув каблуками своих армейских сапог, по-военному вытянулся: — Разрешите выполнять?

— Ладно, ступай, служака!

Какая бывает вода

И вот Федос сидит на мотоцикле за спиной у Миколы. Миновав зеленую аллею, въехали в какое-то село. У одной из хат, высокой и широкой — на четыре окна, остановились.

Из калитки вышел полный лысый мужчина в коричневом пиджаке, надетом прямо на майку.

— Точно прибыли! — одобрительно сказал он, посмотрев на часы. — Минута в минуту.

— Армейская привычка, Антон Филиппович.

— А это что за довесок? — лысый мужчина кивнул на Федоса. — Может быть, его вместо грузила на леску насадим?

— Родственник. Кандидат на звание рыбака. Сдаст экзамен — присвоим.

— А какой экзамен? — спросил Федос.

— На послушание и на улов.

— Слушаться буду. А рыбу удить не умею.

— Ладно, посмотрим, строго судить не будем, — улыбнулся Антон Филиппович.

Он выкатил на улицу свой мотоцикл с коляской, закрыл за собой створки ворот и предложил Федосу:

— Садись лучше со мной.

— Нет, я с Миколой.

Микола, не слезая с седла, нажал на стартер. Мотоцикл затарахтел, подпрыгивая, точно живой. Микола бросил взгляд назад, дернул рычаг на себя, мотоцикл рвануло вперед, и Микола с Федосом, оба в специальных шлемах, спустя несколько мгновений оказались уже за пределами села.

Федосу было немного страшновато.

Он крепко вцепился обеими руками в комбинезон Миколы. Ветер свистал по бокам, но достать Федоса за широкой Миколиной спиной не мог.

Микола сбавил скорость, наклонил голову:

— Держись, курносый нос, и рот не разевай, проглотишь ветер, тогда кто нам дождя с тучами нагонит?

Ехали полем, потом снова через какое-то село, потом по какой-то ухабистой дороге. Но разглядеть Федос ничего не успевал: все думал, как бы покрепче держаться, чтобы не упасть.

Наконец выскочили на широкую пойму, зеленую и словно подстриженную. Остановились. Подкатил и Антон Филиппович. Видимо, он всю дорогу ехал за ними.

— Прибыли на базу. Разгружайся. — Микола вытащил из гнезда и спрятал в карман комбинезона ключ зажигания.

А Федосу долго ли разгрузиться? Спрыгнул на землю — и все.

Трава в пойме скошена. Поодаль важно стояли молодые стога. На высоком берегу, у самой воды, — дубы. Под одним из них — шалаш. А за рекой, покуда хватает глаз, все луга и луга. Только у самого окоема — лес.

Солнце стояло еще высоко. Река сверкала в его лучах червонным золотом.

— Как эта речка называется? — спросил Федос.

— Уса.

— Смешное название.

— Как бы ни называлась, а первым делом ополоснуться телом! — сказал бухгалтер и вытер скомканным носовым платком коричневую от загара просторную лысину.

Взрослые разделись, полезли в воду. Они плавали, весело плескались. Антон Филиппович после каждого ныряния долго тряс головою и отфыркивался.