— Я, мама, молчу. Как стена, — оправдывался Микола.
— Тетечка, миленькая, ну, пустите!
— За тебя я теперь отвечаю. — Теткин мокрый указательный пален, нацелился Федору прямо в нос. — Перед матерью твоей в ответе и перед своей совестью тоже. Не проси — не пущу.
— А может быть, пусть съездит? Не маленький… — вступился за Федоса дядя Петрусь.
Федос бросил на него взгляд, исполненный благодарности.
А тетя Настя рассердилась. Она стряхнула с рук в лоханку остатки травы:
— Спятил, старик, что ли! И он туда же. Ночью малый в хате должен быть. Сердце у тебя есть или нет?
— Мне, тетечка, и доктор на свежем воздухе спать велел. Для сердца, и вообще.
— Доктор велел? — переспросила тетя Настя. Ее голая до локтя рука уперлась в бок. — Так и велел на сыром берегу ночевать, туманом накрываться? Да?
Федоса так и подмывало соврать: доктор прописал именно рыбалку с ночлегом! Но он вовремя сдержал себя, вспомнив, что лгать нехорошо. Он только вздохнул:
— О том, чтобы на берегу, не говорил. А вот чтобы на свежем воздухе — так это точно.
— Между прочим, погода — как в Африке, — не поднимая головы, как бы самому себе сообщил Микола. — В Дубках, где ночевать будем, ни тумана, ни сырости. Шалаш там у нас. Земля в нем еловым лапником выстелена. На лапнике — сено. Спи, дыши — чем не курорт?
— Пусти, мама, — попросил и Андрей. — Ничего страшного. А в памяти у Федоса, может быть, на всю жизнь останется.
— Вы что все — сговорились? — Тетя Настя громыхнула пустым ведром. — Кто еще едет? — строго спросила она.
Федос бросился тете на шею, прижался к ней.
— Хватит… Ну, не надо, Федос, — заулыбалась она, растрогавшись до слез. — Так кто же еще?
— Наверно, бухгалтер, Антон Филиппович. Два сапога пара, ответила за Миколу Марыля, которая тоже была недовольна тем, что Микола уезжает: ей хотелось бы пойти на танцы, а какие танцы без Миколы, некому будет играть на аккордеоне.
— Информация точная, — подтвердил Микола. — Без Антона Филипповича рыба не клюет.
Марыля не уговаривала брата, чтобы он остался. Знала: напрасный труд.
— Ну, вот что, — подвела итог тетя Настя. — Езжайте. Только глаз с мальчишки не спускать. И чтобы в воду не лез. Купаться не разрешаю. Понятно?
— Будет выполнено, — усмехнулся Микола. — За кроватью и подушками вторым рейсом заеду.
— Ишь ты! — снова рассердилась хозяйка. — Взрослый парень, а все шпильки подпускает. Остепениться пора бы!
— Не надо, мама. — Микола подошел к матери, обнял ее: — Не стоит волноваться. Все будет в полном порядке. — И, щелкнув каблуками своих армейских сапог, по-военному вытянулся: — Разрешите выполнять?
— Ладно, ступай, служака!
И вот Федос сидит на мотоцикле за спиной у Миколы. Миновав зеленую аллею, въехали в какое-то село. У одной из хат, высокой и широкой — на четыре окна, остановились.
Из калитки вышел полный лысый мужчина в коричневом пиджаке, надетом прямо на майку.
— Точно прибыли! — одобрительно сказал он, посмотрев на часы. — Минута в минуту.
— Армейская привычка, Антон Филиппович.
— А это что за довесок? — лысый мужчина кивнул на Федоса. — Может быть, его вместо грузила на леску насадим?
— Родственник. Кандидат на звание рыбака. Сдаст экзамен — присвоим.
— А какой экзамен? — спросил Федос.
— На послушание и на улов.
— Слушаться буду. А рыбу удить не умею.
— Ладно, посмотрим, строго судить не будем, — улыбнулся Антон Филиппович.
Он выкатил на улицу свой мотоцикл с коляской, закрыл за собой створки ворот и предложил Федосу:
— Садись лучше со мной.
— Нет, я с Миколой.
Микола, не слезая с седла, нажал на стартер. Мотоцикл затарахтел, подпрыгивая, точно живой. Микола бросил взгляд назад, дернул рычаг на себя, мотоцикл рвануло вперед, и Микола с Федосом, оба в специальных шлемах, спустя несколько мгновений оказались уже за пределами села.
Федосу было немного страшновато.
Он крепко вцепился обеими руками в комбинезон Миколы. Ветер свистал по бокам, но достать Федоса за широкой Миколиной спиной не мог.
Микола сбавил скорость, наклонил голову:
— Держись, курносый нос, и рот не разевай, проглотишь ветер, тогда кто нам дождя с тучами нагонит?
Ехали полем, потом снова через какое-то село, потом по какой-то ухабистой дороге. Но разглядеть Федос ничего не успевал: все думал, как бы покрепче держаться, чтобы не упасть.
Наконец выскочили на широкую пойму, зеленую и словно подстриженную. Остановились. Подкатил и Антон Филиппович. Видимо, он всю дорогу ехал за ними.
— Прибыли на базу. Разгружайся. — Микола вытащил из гнезда и спрятал в карман комбинезона ключ зажигания.
А Федосу долго ли разгрузиться? Спрыгнул на землю — и все.
Трава в пойме скошена. Поодаль важно стояли молодые стога. На высоком берегу, у самой воды, — дубы. Под одним из них — шалаш. А за рекой, покуда хватает глаз, все луга и луга. Только у самого окоема — лес.
Солнце стояло еще высоко. Река сверкала в его лучах червонным золотом.
— Как эта речка называется? — спросил Федос.
— Уса.
— Смешное название.
— Как бы ни называлась, а первым делом ополоснуться телом! — сказал бухгалтер и вытер скомканным носовым платком коричневую от загара просторную лысину.
Взрослые разделись, полезли в воду. Они плавали, весело плескались. Антон Филиппович после каждого ныряния долго тряс головою и отфыркивался.
