— За Беларусь! — Костя изо всей силы дернул проволоку.
Над железной дорогой поднялся столб пламени и дыма. Ухнуло так, что застонала земля. В лица партизан ударила волна горячего упругого ветра. Паровоз вздыбило, бросило набок, потом вниз. Один на другой наползали вагоны с солдатами, на них валились платформы с пушками. Все это крошилось, лязгало и летело под откос. Начался пожар, гремели оглушительные взрывы.
— Не видать вам Восточного фронта! — прокричал Костя, и сердце его яростно колотилось. — Хватит с вас и нашего, партизанского!
— Солидный капут! — подытожил Матрос.
— Отходить в кустарник! — прозвучала команда.
Залегли между кочками в редком лозняке вблизи железнодорожного полотна. Снизу пронимала болотная вода, сверху не давали покоя комары.
На место диверсии приехали жандармы, начали осматривать все вокруг. Горстка редких кустов близ дороги просматривалась насквозь: кусты как кусты, ничего подозрительного. Диверсанты, конечно, уже далеко. Бинокли офицеров были направлены на лес. Туда на прочес и пошла цепь солдат.
Целый день, не шелохнувшись, пролежали подрывники под носом у врага. Рядом слышался чужой говор. И только когда стемнело, немцы уехали. Партизаны встали и двинулись в обратный путь. Задание было выполнено.
— И фрицев перехитрили, — смеялся Матрос, — и сами живы. Еще повоюем! А, Костя?
В лесу, по пути в лагерь, подрывники встретились с группой партизан своей бригады, которые тоже возвращались с задания. Вместе остановились в небольшой березовой роще: стоял знойный полдень, надо было дождаться темноты. Но роща оказалась редкой, и, как ни маскировались, засек их воздушный фашистский разведчик. Он сделал круг над рощей и улетел. Теперь надо было скорее уходить. Нарушались все законы безопасности, но выбора не было. Вблизи виднелся заливной луг, голый, ровный, без кустов и кочек.
— Здесь за километр бельмом на глазу будешь, — хмуро сказал дядька Базыль.
— Да уж, не спрячешься и не убежишь, — промолвил пожилой усатый партизан, — лес далеко, а слева река.
— Надо вправо, по картофельному полю идти, — предложил товарищ Борис. — К бору ближе. Если рощу начнут бомбить, можно отлежаться в бороздах.
— Тогда дорогу придется пересекать, — сказал командир диверсионной группы, с которой встретились подрывники.
— Шут с ней, с дорогой, — дядька Базыль махнул рукой. — Перебежим! А там и до леса рукой подать.
По картофельному полю идти было неудобно: ноги попадали то на грядки, то в междурядье. Люди оступались.
— Поднажмем, хлопцы! — торопил товарищ Борис. — Быстрее!
И все ускорили шаг, тревожно посматривая в ту сторону, где исчезла «рама».
Однако не небо грозило партизанам бедой…
Не успели пройти и половины поля, как послышался рев моторов на дороге, которую партизаны спешили перебежать.
Пришлось залечь в бороздах.
— Не шевелиться! — приказал товарищ Борис. — Может, проедут мимо.
Но у немцев, видимо, был иной план. Две машины остановились у самого картофельного поля.
— Как раз в том месте, где нам дорогу переходить, — прошептал Костя.
— Да, маленько не согласовали с нами, — зло усмехнулся Матрос.
Между тем часть солдат спрыгнула и залегла по ту сторону дороги в низкорослом можжевельнике. Остальные кружным путем поехали к березовой роще. С другой стороны к ней спешили мотоциклисты.
Партизаны тихо переговаривались:
— Вишь, засада. Хитро придумали!
— В клещи рощу хотят взять.
— Им и невдомек, что в березняке никого нет.
— Радости мало. Прочешут рощу и — сюда.
— Путь назад отрезан, — сказал командир диверсионной группы. — Выход один: вперед — и первыми атаковать. Кто прорвется, тот прорвется. А так… Все тут ляжем.
— Принято! — согласился товарищ Борис. — Только раньше приказа головы не поднимать.
Поползли по бороздам, стараясь, чтобы не качалась ботва.
— Так и бригаду миновать можно, — усмехнулся Матрос.
— Прикуси язык, весельчак, — цыкнул дядька Базыль, — шутить по ту сторону дороги будем.
Впереди оказался небольшой бугор. Картошка на нем не проросла. Партизаны поползли по краю бугра.
До дороги было уже совсем близко. И тут их заметили. Фашисты поняли: засада раскрыта.
— Партизан! Сдавайсь! — послышался громкий голос. — Вы окружены!
В ответ грянул залп. И тогда застрочили фашистские пулеметы и автоматы из-за дороги. Пули свистели над головами, прошивали ботву.
— Задержка — смерти подобна! — Товарищ Борис отстегнул от пояса «лимонку». — Сейчас остальные фрицы сюда слетятся.
— Жаль, знамени нет! — Матрос сбросил с себя куртку, остался в полосатой тельняшке.
Костя ощутил горячий озноб, как наяву увидел перед собой комиссара Муравьева со знаменем в пылающем Столбцовском лесу. Рука лихорадочно выхватила из-за пазухи пионерский галстук, который юный партизан всегда носил с собой. «Только бы успеть!» Дрожащими пальцами он прикрепил галстук к стволу автомата. Вот оно, боевое красное знамя! Могучая огненная сила подняла Костю с земли:
— Вперед! Бей гадов!
Партизанское «ура!» заглушило выстрелы и пулеметные очереди. Все, как один, ринулись на врага, к дороге.
Через несколько мгновений лес принял тех, кто прорвался через вражеские ряды… Когда отошли достаточно далеко и остановились, чтобы перевести дух и перевязать раненых, Костя дрожащими руками отвязал от горячего ствола галстук. На маленьком знамени — две круглые дырочки от пуль. Френч также был прострелен в нескольких местах.
