Красный Ястреб - [24]

Я пошел по направлению к развалинам, но вскоре кусты стали такими густыми, что я ничего не видел впереди. Я даже не мог продраться сквозь эту живую стену. Тут я заметил дерево со странными перьевидными листьями. Меня привлекло то, что я могу забраться на него и посмотреть над кустами.

Я увидел два каменных шатра, которые были не так разрушены. Между шатрами был искусственный бассейн, берега которого облицованы каменными плитами. Возле него валялось несколько упавших колонн и все вокруг заросло виноградной лозой.

Вскоре из одного из шатров вышла группа людей. Все они были Калькары и среди них был Рабан. Впервые я смог рассмотреть его внимательно.

Это было устрашающее создание. Огромные размеры могли вселить ужас в самое смелое сердце. Он был ростом в десять футов, и руки, и ноги, и плечи, и грудь соответствовали его росту. Лоб его был настолько низким, что густые косматые волосы почти встречались с бровями.

Глаза его были маленькими и посажены очень близко к грубому мясистому носу: во всем его облике было что-то звериное. Я не думал, что лицо разумного существа может быть таким отвратительным.

Калькар, который взял меня в плен, рассказывал ему обо мне. Это был Тав, что ударил меня по лицу, когда у меня были связаны руки. Великан заговорил рокочущим ревущим голосом, который, как и его фигура, внушал ужас.

Мне пришлось призвать себе на помощь все мужество, чтобы не спуститься с дерева и не бежать без оглядки. Я знал много бесстрашных людей – Грифа, Волка, Камня, – но я думаю, что любой из них почувствовал бы холодок при виде этого страшилища.

– Тащите его! – ревел Рабан. – Я съем его сердце на ужин. – Тав поспешно удалился, а великан остался с остальными, говоря с ними о чем-то. От раскатов его голоса раскачивались деревья. Я постепенно привыкал к нему и мне начинало казаться, что таких людей я встречал множество. Развязные жесты у них заменяют действие, шумная похвальба – мужество, пустые слова – ум.

Единственное, что было в нем особенное – размеры. Но даже это не потрясло меня. Я знал многих, совсем не громадных людей, к которым относился с почтительным уважением. Я не боялся эту дубину.

Только недалекий человек может испугаться этого тупоголового болвана. Я не верил, что он ест человеческое мясо.

Но вот прибежал Тав. Он был очень возбужден.

– Он бежал, – крикнул он. – Они оба исчезли! И Окконор и Янки. Смотри! – и он показал на обрывки веревки, которой я был связан. – Она разрезана. Как он мог разрезать веревку. Как он мог сделать это, хотелось бы мне знать?

– Может с ним были и другие? – проревел Рабан. – Они освободили его и взяли Окконора в плен.

– Там не было других, – настаивал Тав.

– Может Окконор освободил его, – предположил кто-то.

Не понимаю как такое простое объяснение не могло родиться в башке Рабана. И он сказал:

– Ну конечно это Окконор. Я знал это с самого начала. Я своими руками вырежу из него печень и съем на завтрак.

Некоторые насекомые, звери и люди всегда производят много ненужного шума. Но большинство зверей ведет жизнь в гордом молчании. И мы так уважаем таких зверей и птиц, что даже берем себе их имена. Кто слышал, чтоб красный ястреб кричал на весь мир, когда он хочет напасть на жертву? Молча он парит над верхушками деревьев и так же молча он молнией обрушивается на жертву, вонзает в нее когти и бьет острым клювом.

9. Воссоединение

Из разговора Рабана со своими миньонами я узнал, что Бетельда заперта в западном шатре, но Рабан не собирается идти туда в ближайшее время. Поэтому я решил ждать, в надежде, что судьба предоставит мне возможность освободить ее. Тем более, что в темноте будет гораздо меньше опасности, что меня обнаружат и помешают. Кроме того прибудет Окконор с помощью и я не хотел ничего делать сейчас. Когда у меня будут люди, шансы на спасение Бетельды возрастут.

Наступила ночь, но Окконора не было. От шатра доносились взрывы смеха и я решил, что Рабан со своими миньонами ужинает, заливая мясо крепким вином Калькаров. Я никого не видел и поэтому решил выбраться из укрытия и исследовать место, где заперта Бетельда. Если удастся освободить ее – прекрасно, если нет – подожду Окконора.

Как только я стал спускаться, ветер донес из каньона до боли знакомый звук – ржание моего коня. Оно прозвучало музыкой в моих ушах. Я должен был ответить на него, даже рискуя вызвать подозрение у Калькаров.

И я свистнул громко и пронзительно. Не думаю, чтобы Калькары слышали меня. Они производили слишком много шума. Но знакомое ржанье, сказало мне, что чуткие уши Красной Молнии уловили мой зов.

И я спустившись с дерева, пошел не к западному шатру, а к подножию холма, чтобы встретить коня, ибо я знал, что в конечном счете от него будет зависеть успех или поражение, жизнь или смерть Бетельды.

Спустившись, я услышал стук копыт, который становился все громче. Стук копыт бегущей лошади и гул боевых барабанов! Может ли быть на свете музыка приятней этой?

Он увидел меня раньше, чем я его, остановился в клубах пыли в нескольких ярдах и, вытянув шею, стал настороженно нюхать воздух. Он был готов к действию при первых признаках опасности.