Красный Ярда - [48]
Манифест был длинен и написан высокопарным слогом. Читая его, Гашек вспомнил Рабле — охваченный шовинистическим угаром, военачальник короля Пикрошоля выражался куда лаконичнее и честнее: «Затопчу, загрызу, захвачу, разнесу, сокрушу!» — кричал он.
В вихре событий, когда никто не знал, во что выльется война с Сербией, а пораженческие настроения чехов еще не созрели, Ярослав Гашек проводил опасные психологические опыты. Однажды, сидя в пивной, он прикинулся пьяным и громко воскликнул:
— Да здравствует Сербия! Смерть императору Францу-Иосифу!
Посетители, словно ошпаренные, сорвались с мест и побежали вон, опрокидывая стулья, оставляя еду, пиво, шляпы и сумочки. Гашек сидел на своем месте, блаженно улыбался и неторопливо кончал трапезу. Потом он встал, расплатился и вышел на улицу. Проходя мимо садика, писатель увидел, что в нем сбились, словно овцы перед грозой, сбежавшие посетители. Гашек плюнул и пошел дальше.
Несколько дней спустя писатель облачился в славянский костюм и поселился в гостинице «У Валешов». В регистрационной книге он написал о себе: «Иван Сергеевич Толстой, купец из Москвы. Цель приезда — ревизия Генерального штаба Австро-Венгрии». Эти сведения были моментально переданы в полицию. Полицейские явились в номер, связали опасного постояльца и отвели к полицейскому комиссару Климе.
— Я так и думал! — воскликнул Клима. — Это, конечно, пан Гашек!
Отпустив подчиненных, Клима обратился к писателю:
— Что это вам, пан Гашек, взбрело в голову беспокоить нас в такое трудное время?
— Не понимаю, — ответил Гашек по-русски.
На все вопросы комиссара писатель отвечал по-русски: «Не понимаю». Клима вышел из себя:
— Не прикидывайтесь идиотом!
Гашек немного подурачился, а потом сказал на родном языке:
— Не сердитесь, пан комиссар. Как сознательный гражданин и исправный налогоплательщик я счел своим долгом проверить, хорошо ли функционирует в такое трудное время имперско-королевская полиция…
— Что же вы не сказали об этом сразу? — спросил Клима.
— Хотел узнать, понимаете ли вы по-русски.
Клима долго не мог прийти в себя от ярости. Наконец успокоившись, он сказал, что посадит пана писателя на пять суток, и пусть пан писатель сам, на своей шкуре, узнает, как функционирует имперско-королевская полиция.
Пять суток в интересной компании пролетели быстро. Гашек узнал, что австрийские войска отступают на восточном фронте и, случайно встретившись с комиссаром Климой, спросил:
— Пан комиссар, наши войска уже в Москве?
— Вам было мало пяти суток? — клокоча от злости, поинтересовался Клима. — Я могу вам дать еще столько же!
Выйдя из тюрьмы, Гашек задумался: в карманах у него не было ни гроша. Судьба послала ему спасителя в лице Лады. По виду Гашека Лада понял, что ему нужно, и повел его в трактир. Суп сразу разочаровал их — в невкусном жидком вареве плавало несколько зернышек риса. Гашек помешал ложкой в тарелке и заметил:
— У нас неравные порции. Тебе дали на одну рисинку больше.
— Разрежем ее пополам! — предложил Лада.
— Это не выход, Пепик, — серьезно сказал писатель. — Будем сами готовить обеды. Шеф-поваром буду я!
Лада не слишком поверил другу. Но Гашек горячо взялся за дело. В лавке возле костела «Святой Мартин в стене» они купили всю необходимую посуду, возле дома Лады — провизию и уголь, после чего Гашек приступил к делу.
Плита дымила. Писатель чистил ее. Стоял такой шум, словно русские уже вошли в Прагу, дверца плиты держалась на честном слове, зато тяга была — первый сорт! Гашек принялся делать на рисовальной доске Лады кнедлики со сливами. Тугое тесто плохо склеивалось. Писатель не растерялся, зашил кнедлики белыми нитками и сварил их. Друзья пообедали на славу.
Теперь каждое утро начиналось с похода на рынок. Сонный Лада нес корзинку, а Гашек устраивал действо — придирчиво выбирал мясо, зелень, торговался, шутил или разражался смехотворными жалобами на дороговизну. Обеды Гашека были подлинными чудесами кулинарии, а названия их — настолько соблазнительны, что Лада, едва заметив меню на дверях ванной, уже глотал слюну. Да и у кого не закружилась бы голова от таких названий: «Мамзель Нитуш», «Мадам Помпадур», «Пренк Биб Дода», «Приматор Диттрих» — а это были только супы! В кулинарном искусстве Гашек всегда импровизировал и, в отличие от Дюма-отца, не записывал рецептов…
В самый разгар этой приятной жизни Гашеку прислали повестку. Ему предписывалось явиться на Стршелецкий остров, где находился мобилизационный пункт, в определенный день и час, вымытым и выбритым. Государь император нуждался в помощи Гашека, но писателя не устраивало время, указанное в повестке, и он написал в мобилизационный пункт:
«Уважаемые господа! В связи с крайней занятостью я не могу принять ваше любезное приглашение посетить вас в указанное время. Я обещаю вам: как только немного освобожусь от дел, воспользуюсь вашим любезным приглашением и навещу вас.
С нижайшим почтением.
Ярослав Гашек».
Военные власти не стали ждать, когда писатель освободится — явились к нему сами и отвели его под конвоем на медицинскую комиссию. Стоя в очереди к врачу, Гашек слушал, о чем говорят мобилизованные. Кто-то сказал, что до войны этот врач был ветеринаром. Все возмутились:
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
В сборник известного советского писателя Юрия Нагибина вошли новые повести о музыкантах: «Князь Юрка Голицын» — о знаменитом капельмейстере прошлого века, создателе лучшего в России народного хора, пропагандисте русской песни, познакомившем Европу и Америку с нашим национальным хоровым пением, и «Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана» — о прославленном короле оперетты, привившем традиционному жанру новые ритмы и созвучия, идущие от венгерско-цыганского мелоса — чардаша.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.