Красный всадник (Уот Тайлер) - [4]

Ричард посмотрел на остывшее в тарелке мясо, на нетронутый кубок с вином, перевел взгляд на графа Солсбери, тоже вставшего со своего стула.

— Но… я не хочу никаких бунтов.

— На этот раз они поступают против вашей воли, государь, — поклонился королю Солсбери.

Прозрачные восковые капли катились по желтым бокам свечей и застывали мутнея. Колеблемые дыханием, два язычка пламени освещали середину круглого стола, покрытого темно-красным плюшем, таким же, как на стенах, с трудом вырывали из глубины кабинета позолоту камина. Возле него в низком кресле сидел Ричард. Уставившись на острые носки своих туфель, он ждал вместе с другими собравшимися здесь членами Королевского совета лорда Уильяма Латимера. Хелз объявил, что Латимер прибыл сегодня из Эдинбурга от герцога Ланкастерского с важными указаниями. Тишину кабинета нарушало только тиканье часов в высоком деревянном футляре.

Роберт Хелз сидел боком к Ричарду и смотрел на огонь свечей.

Граф Солсбери что-то сосредоточенно чертил сухим пером по ворсистой скатерти.

Епископ Фордгэм, хранитель королевской печати, восседал, опершись щекой о руку с массивным бриллиантовым перстнем на указательном пальце.

Величественно возвышался между двумя политическими советниками пышноусый герцог Йоркский — Эдмунд Ленгли, дядя короля.

Часы пробили пять раз.

Никто не сдвинулся с места. Ни один мускул не шевельнулся на лицах лордов.

Дверь кабинета открылась. На пороге стоял Уильям Латимер. После негромких приветствий он опустился в оставленное для него кресло под часами и оглядел собравшихся. Затем, едва разжимая губы, заговорил:

— Я вижу в присутствующих не только короля и членов Королевского совета. Здесь собрались доблестные воины… Среди нас нет сегодня Джона Гонта. Он заключает в Эдинбурге мир с королем Шотландии. Но три дня назад я разговаривал с ним. Это он послал меня в Виндзор сказать, что думает и беспокоится о нас и что мечи наши мы должны по-прежнему держать наготове. Война, начатая Эдуардом Третьим, не кончилась, и свет победы при Креси не должен гаснуть. Граф Солсбери, вы помните, надеюсь, эту битву не хуже той, при Пуатье[20], где вы командовали армией.

— Да, лорд, это была последняя наша победа накануне целого ряда поражений и неудач в течение двадцати пяти лет.

— Чтобы неудач больше не было, нужно иметь много денег, как любит повторять старый финансовый волк Ричард Лайонс. А наши деньги — это шерсть, это сорок пять сортов шерсти. Фландрия остается лучшим рынком. И мы ее не отдадим, так же как и путь туда — цветущую Гасконь. Однако наши гарнизоны в Креси, Шербуре, Бресте и армию вашего дяди, государь, надо содержать, выплачивать им жалованье. Четырехмесячная экспедиция Букингэма в Бретань, как ни печально, провалилась, и от этого сумма необходимых королевству денег только увеличилась. Разуверившись в наших воинских способностях, парламент предложил собрать шестнадцать тысяч фунтов стерлингов мирным путем, объявив в ноябре прошлого года налог. Одну треть суммы согласилась дать церковь. Остальное должны выплатить крестьяне. Чтобы быть справедливыми и облегчить им выплату, мы разделили налог на три срока. Две трети нужно было собрать в январе, одну треть — в июне…

— К чему вы это говорите, Латимер? — спросил Ричард.

— Англия в очень тяжелом положении, государь.

— Что думает королевский казначей? — спросил, не поворачивая головы, Ричард.

— Королевству нужны деньги, ваше величество. Королю нужна армия, а ее нет. Отряды, которые имеются у лордов, немногочисленны, разрознены и не подготовлены. При создавшейся ситуации…

— Какой ситуации?

— Угрозы со стороны бунтующих крестьян, о которой сообщил Джон Лег.

— Джон Лег пострадал не просто так, — вмешался епископ Фордгэм. — Крестьяне знают, что именно он предложил в марте указ о новом составе комиссии для строжайшего расследования налоговых списков в графствах. Его не любят…

— Так это месть, по-вашему?

— Чернь завистлива и ненасытна, государь. Солон[21], прощающий долги, ей необходим каждый год, а не раз в две тысячи лет, — сказал казначей.

— К тому же чернь ужасно ленива, — добавил, зевнув, Эдмунд Ленгли. — А лень всегда ограждается мошенничеством.

— И этому есть немало примеров, — продолжал Латимер. — В Норфолке восемь тысяч мошенников не внесли в налоговые списки имена своих жен, чтобы не платить за них. В графстве Саффолк обнаружено тринадцать тысяч пропущенных имен. Комиссия, посланная в графство Эссекс, нашла, что не попала в списки половина населения.

— Виновных наказали, но крестьян этим не образумили. Более того, все члены комиссии были обезглавлены! — сказал Хелз.

— И эти люди еще требуют справедливости! — возмутился Эдмунд Ленгли.

— Вы не знаете, как поступить с разбойниками?! — удивился Ричард.

— Позвольте, государь, предостеречь вас, — сказал граф Солсбери. — Чернь может быть опасна. Вспомним французскую Жакерию[22], когда крестьяне принялись резать лордов. Эти люди слишком тупы, чтобы понять, в чем истинные интересы государства.

— Но своего Гильома Каля[23] у нас нет, — сказал епископ, — и, я надеюсь, не может быть. После того как этому негодяю надели на голову раскаленный докрасна треножник и ввели на эшафот, вряд ли кто захочет подстрекать крестьян.