Красный вереск - [37]

"А ты, выходит, знаешь? — иронически спросил сам себя Олег. — Ну и за что ты воюешь?"

Слов для ответа не нашлось. Олег был умным и развитым парнем, но едва ли мог облечь в четкие формулы понимание того, что здешняя жизнь стоит защиты. Он посмотрел на ребят вокруг и неожиданно подумал — не ворвись в здешнюю жизнь данваны, не сломай ее, не изгадь — и, глядишь, лет через сто тут было бы единственное в своем роде человеческое общество, построенное свободными людьми для свободных людей. Общество, где не нужны тома законов, потому что есть главный Закон, и он в самих людях. Где не нужны полиция, замки на дверях, благотворительные организации, чиновничьи аппараты… Где не бывает больных и одиноких. Общество без кровожадных маньяков-"вождей", лучше всех знающих, что нужно "их народу" — и без слащавых и лживых "народных избранников", этот народ презирающих и разлагающих… Обшество без «измов», без голода, без ужасающих нелепостью и размахом войн за никому не нужные цели…

Такое могло быть здесь. Мир, где человеку было бы хорошо на самом деле — может быть, впервые за всю его историю. Разве это не заслуживает защиты?

Мысли были взрослые и печальные — как запах травы на вечернем лугу, прогретом солнцем. И Олег невольно подумал — а не об это ли мечтал и его дед?..

…Что вы, что вы — это важно.

Чтобы вырос он отважным,

Чтобы мог найти дорогу,

Рассчитать разбег…

— Гостимир умолк и весело заявил: — Йой, обед!

Жена Хлопова, появившись на пороге веранды, приветливо улыбалась:

— За стол, за стол!

На эти слова реакция последовала, как на призыв к атаке. Горцы оперативно стянулись в зал, где большой стол был сдвинут еще с несколькими своими собратьями. Во круг стояли раз разнокалиберные стулья, а на столе — «обед». Иначе как в кавычках это слово и произнести было нельзя. Больше подходило — «пир». Мальчишки начали рассаживаться.

Лесовики не поскупились. Стояла огромная кастрюля со щами, смахивавшая размерами на старинный щит сковорода с яичницей, жареная картошка с мясом и грибами, копченое сало, лук, чеснок, какие-то салаты, огурцы, свежий хлеб, и еще, еще, еще… Всего этого хватило бы на племенное ополчение после недельной голодовки. Ну и конечно — тут же расположилась волка в граненых штофах с выдавленными на стекле здравицами в честь пьющих.

— Водки не пить, чеснок не жрать, — быстро прояснил генеральную линию повеления Гоймир, хватая ложку, тем не менее, первым. — А то вони станет на весь лес.

— То зря, — возразил Резан, но спор не перешел в затяжную фазу — все оказалось очень вкусным, и примерно минут двадцать, не меньше, над столов стояли лязг и стук, как в рукопашном бою, не тише, только без боевых кличей — рты у всех были заняты.

Олег налегал на дареную картошку, живо напомнившую дом — мама так же ее жарила на неочищенном подсолнечном масле, безо всяких «Олейн», считая, что именно такое масло придает картошке особый вкус. Постепенно горцы все-таки начали отваливаться от стола с осоловевшими глазами. Кое-кто еще вяло жевал горячие блины с маслом и медом, остальные вразнобой благодарили хозяев. Резан уже успел наведаться к телевизору и посмотреть его, а вернувшись, сообщил, что данванские войска, не встречая сопротивления, продвинулись далеко вглубь горской территории, и местное население встречает их с радостью, как долгожданных слуг порядка и закона. Это заявление за столом встретили изумленным молчанием, кое у кого даже блины во рту позастревали. Наконец Олег, более привычный к вывертам СМИ, объявил:

— Славная германская армия принесла долгожданную свободу томившимся под большевистским гнетом народам Советской России. Ура, сограждане.

— Шутник, — Резан едва ли что-то понял, но потянулся, чтобы щелкнуть Олега в нос. Тот показал камас:

— Зарежу. Руки прочь.

— Одно наш гость грозит горцу горским камасом же, — сокрушенно заметил Резан. — То и есть наша терпеливость да незлобливость славянская. Мы-то его…

— … на помойке подобрали, почистили — а он нам фигвамы рисует, — договорил Олег и фыркнул.

Горцы стали выбираться на веранду. Гоймир задержался.

— Вот то, — он прикоснулся к притолке и посмотрел на хозяина, — я и понимаю, ты много для нас сделал. Стать, ещё одним поможешь?

— Найти проводника на Темное? — тут же спросил Хлопов.

— И добро бы… Да еще кого ни есть выслать — вытропить наших соседей. А я передам что воеводам. Поможешь ли?

— Почему не помочь, — легко согласился Хлопов. — Завтра с утра — годится?

— Благо тебе, — сдерживая радость, кивнул Гоймир…

…Перешагнув порог веранды, князь-воевода столкнулся с Йериккой. Тот стоял у косяка и что-то посвистывал. По веранде разносились хихиканье, шорох, слышались негромкие возгласы и обещания, в основном связанные с членовредительством — чета делила жизненное пространство.

— Нашёл? — с ходу спросил Йерикка. Гоймир поморщился:

— Йой, догада… Нашел, добрым путем все.

— Вот когда мы, — Йерикка ногой раскатал свой плащ и, сев на него, начал растирать подъем босых ног, — Когда мы, — повторил он, — вернемся домой, и дом будет цел, а данваны уйдут на какое-то время, тогда я скажу: "Добрым путем все." Да и то — преждевременно.