Красный шторм. Октябрьская революция глазами российских историков - [7]

Кроме того, корабль имел таран: вплоть до 1890-х годов предполагалось, что бои будут вестись на близких дистанциях. Суда также оснащались боевыми марсами (площадками на мачте) со скорострельными пушками, предназначенными для того, чтобы при абордажном бое расстреливать противника на палубе вражеского броненосца. До 1890-х годов матросы даже имели на вооружении абордажные сабли.

В 1890-е годы корабли окончательно избавились от парусов и покрылись толстой броней. А в начале XX века, как я уже упоминал, произошел мощный технологический скачок. Русско-японская война выявила массу новых тенденций, которые позволили создать новый тип корабля. Он получил название линейного (по-английски battleship), также его называют дредноутом — по имени первого корабля этого класса, который построили англичане в 1905 году.

Дредноут отличался от броненосцев по нескольким параметрам. Прежде всего тем, что на нем было больше орудий крупного калибра (не четыре, а десять). Потом их число увеличилось до 14! Был упразднен средний калибр, а мелкий подрос до 100–120–130–150 мм (для боев с миноносцами). Скорость незначительно возросла, размеры увеличились примерно в полтора раза. Последние броненосцы — это 15 тысяч тонн, а дредноуты — 22–23 тысячи, позднее свыше 30 тысяч тонн. Улучшилось бронирование. Таким образом, каждый дредноут был раза в три сильнее, чем любой броненосец предшествующей эпохи. Можно сказать, что после появления дредноутов классические броненосцы устарели.

Экипаж пополнился не очень сильно: на последних броненосцах он составлял 800 человек, на первых дредноутах в 1200–1500. Зато огневая мощь возросла фантастически. После Русско-японской войны победила концепция боя на большой дистанции, и дальность стрельбы морских орудий доросла до 20–25 километров. На этой дальности невозможно наблюдать не только с палубы, но и с наблюдательных площадок на мачтах. Во время Первой мировой войны родилась идея корректировки стрельбы линейного корабля с самолета. В итоге дальность достигла 40 километров и на этом остановилась.

Как Российская империя ответила на вызовы времени?

Планы были грандиозные: существовала большая судостроительная программа 1912 года, согласно которой спустя 20 лет Россия должна была иметь 36 линейных кораблей и крейсеров. Это больше, чем реально имелось в 1932-м у Великобритании, что демонстрирует нереальность данной программы. Однако соотношение расходов на армию и флот в предвоенные годы действительно было нехарактерным для России: обычно у нас флот получает не больше 20 % от тех сумм, которые идут на сухопутную армию, а порой и гораздо меньше. Это нормально, потому что страна преимущественно сухопутная и без флота отбиться от врагов мы еще сможем, а вот без армии нет. Поэтому флот занимает второстепенное положение.

Однако Николай II после проигранной Русско-японской войны сделал все, дабы морские силы получили значительное финансирование до 42 % от сухопутных военных расходов. Это было больше, чем тратила на флот Германия, и чуть меньше, чем тратили на флот США. Правда, даже этих исключительных ассигнований не хватало, чтобы быстро вывести флот на передовые позиции.

В строю на Балтике к концу 1914 года у нас находилось четыре современных дредноута. На Черном море их не было вовсе. Только к концу 1916 года для черноморской акватории построили три дредноута, первый из которых — «Императрица Мария» — вскоре взорвался на рейде при загадочных обстоятельствах. В Германии и Великобритании было 20–24 дредноута в одном строю, и, конечно, ни о каком лобовом столкновении с немецким флотом русский флот не мог и думать.

Из положительных моментов можно отметить, что после Русско-японской войны произошло обновление командного состава. К управлению военно-морскими силами пришли люди, более молодые по возрасту, а главное — энергичные и решительные. Из них в первую очередь стоит назвать морского министра Ивана Константиновича Григоровича. Он сыграл заметную роль, и неслучайно его барельеф украшает вестибюль станции метро «Адмиралтейская» в Санкт-Петербурге. Иван Константинович обладал необходимыми для министра качествами: был неплохим дипломатом и придворным, продержался на своем посту дольше всех министров в последние годы монархии (с 1911-го по 1917-й). Григорович немало сделал для строительства флота, его материального обеспечения и организации.

Другой выдающийся деятель времен Первой мировой войны — командующий Балтийским флотом Николай Оттович фон Эссен, отличный военно-морской начальник, обладавший яркой харизмой и способный повести за собой. Это очень важно в любом деле, но в военном особенно. И искренняя скорбь, охватившая Балтийский флот после внезапной смерти Эссена, говорит о том, что он действительно был человеком, который мог увлечь.

А когда он умер?

Эссен умер в 1915 году от крупозного воспаления легких. В последние годы все внезапные смерти у нас принято объявлять результатом интриг чьих-то спецслужб. Вот и про Эссена я недавно прочитал, что его убили.

Английские шпионы?

Немецкие, наверное. Но это имеет мало отношения к реальным событиям.