Красный сердолик - [55]

Письмо пропало.

— Билл! Билл! — заскулила я. — Оно было здесь. Я держала его в руках. Ты сам видел, как я его достала и прочла вслух.

— Где ты оставляла свою сумочку? — спросила Елена.

— Я ее не оставляла. Она все время лежала у меня на коленях. Я это точно помню.

— Даже когда ты вскочила, чтобы освободить место на диване для Крис? — осведомился Билл.

Я напрягла память. Нет, в этот момент сумочки со мной не было. Когда поднялась вся эта кутерьма вокруг Крис, я ни о чем таком не думала. Я не могла вспомнить, где находилась моя сумочка в это время. Я смутно припоминала, что позже видела ее лежащей на диване или на стуле — даже не уверена, на чем именно, — и взяла ее. Но кто был тогда рядом с ней, я не имела ни малейшего понятия. Все, кто находился в комнате, видели, как я кладу письмо в сумочку. Возможно, кроме Крис. Но даже в этом я не могла быть уверена.

— Хорошенькое дело, — сухо произнес Билл. — С такими свидетелями, как ты и Сондо, Мак-Фейлу не достанется ни одной улики. Я думаю, будет лучше, если ты встретишься с ним завтра утром и все ему сообщишь.

Я безропотно согласилась, и Билл заметил, что в утрате письма есть и хорошая сторона: по крайней мере, никто меня не убьет, чтобы им завладеть.

Было уже поздно, когда мы приехали домой, и я чувствовала себя настолько усталой и расстроенной, что даже не пригласила Билла подняться с нами наверх. В разговоре он ни разу не упомянул Карлу Дрейк, и это упущение показалось мне многозначительным.

Он как-то странно улыбнулся, пожелав нам спокойной ночи, и подчеркнул, что мы с ним еще не обо всем поговорили. Я надеюсь, что мне удалось всем своим видом показать, как мало значения я этому придаю.

Когда мы с Еленой оказались одни в гостиной, я почувствовала напряженность, возникшую между нами. Она ничего не говорила, я тоже молчала, и тишина становилась невыносимой. Мы произвели обычные приготовления ко сну, словно ничего особенного не произошло, но каждая из нас прекрасно понимала, что это не так. Я ждала, когда она заговорит, чтобы объясниться, и она знала, что я жду. Она сходила в ванную, вернулась, нанеся слой крема, и молча легла в постель.

Это было уж слишком. Я подошла к ней и села на край кровати, подтянув обтянутые пижамой колени к подбородку. Елена выключила свет, и комната погрузилась во мрак, только полоска лунного света из окна скользнула по моей постели. Я не возражала. Иногда легче разговаривать в темноте.

— Лучше скажи мне, — начала я — Я должна знать.

Она лежала, прикрыв глаза рукой, и я не могла судить о выражении ее лица.

— А что, если я тебе ничего не скажу?

— Тогда… тогда я вынуждена буду пойти к Мак-Фейлу, — неуверенно пригрозила я. — Как может работать полиция, если от нее скрываются важные улики?

— Такие, например, — тихо проговорила Елена, — как тот факт, что это ты обнаружила тело Монти?

Ее слова меня напугали. Я никак не ожидала, что она займет по отношению ко мне такую позицию. И я была у нее в руках. Я-то знала, что была ни в чем не виновата и что скрытые мною факты не представляли для следствия никакой ценности, но кто мне поверит? Ведь Геринг признал, что только у меня был очевидный мотив для убийства, и Мак-Фейл относился ко мне с нескрываемой подозрительностью. Мне туго придется, если всплывут некоторые детали…

— Елена, — попыталась я ее урезонить, — рано или поздно все встанет на свои места, а нам придется сказать правду Мак-Фейлу. Но пока…

Ее голос прозвучал жестко и недружелюбно:

— Пока оставь меня в покое.

Но я не могла этого сделать. Я не могла вернуться к соседней кровати и лечь спать, мысленно задавая вопросы, что-то угадывая, кого-то подозревая. Как неожиданно выяснилось, я почти ничего не знала о Елене. Я познакомилась с ней около года назад, когда она устроилась на работу в магазин. Мне нужно было сочинить девизы для оформления оконной витрины, рекламирующей ювелирные изделия, и Елена мне помогла. Она казалась очень заинтересованной работой, которая велась в отделе рекламы и в отделе оформления витрин, на этой почве мы и подружились. Когда она предложила, чтобы мы съехались, сняли квартиру побольше и совместно оплачивали жилье, идея мне понравилась.

За эти месяцы, что мы жили вместе, я узнала о ней очень мало. Хотя до сих пор я об этом просто не думала.

— Елена, — снова обратилась я к ней, — знала ли ты Майкла Монтгомери? Я имею в виду: знала ли ты его хорошо?

— Я достаточно хорошо знала Майкла Монтгомери, чтобы его не любить, — ответила она. — Но я вряд ли отношусь к числу женщин его типа.

Я била все в ту же точку.

— Знала ли ты его… в прошлом?

— Разумеется, я его не знала, — ответила она чересчур резко, и я почувствовала, что она что-то скрывает, как в случае с Карлой и царапиной.

— Ладно, — продолжала я, — я хочу узнать еще только одну вещь, и будет лучше, если ты скажешь мне правду. Кто такая Лотта Монтес?

Елена села в постели.

— Лайнел, я очень тебя люблю и знаю, что у тебя добрые намерения. Но ты должна смириться с тем, что некоторые вопросы останутся без ответов. А если не смиришься, могут пострадать ни в чем не повинные люди. Один из них, по крайней мере, уже достаточно пострадал от Монти. Передать его в руки Мак-Фейла — это будет дурной поступок, и никто уже не сможет предотвратить его последствия.