Красный Принц - [17]

Процессия аристократов ро продолжала идти все дальше, а каресианские женщины все так же взрывались смехом. Гленвуд попытался успокоить дыхание и затаиться. Рам Джас потянул его за собой, и они погрузились во тьму. Гленвуд на ощупь нашел дальнюю стену и сполз по ней на холодный каменный пол.

– А теперь будем ждать, – сказал убийца.

– Почему я не мог подождать снаружи? – пробормотал мошенник.

Смех внезапно стих, и женщины в красных одеяниях начали извиваться в причудливом танце. Одеяния оказались с разрезами на руках и ногах, и при каждом чувственном движении обнажалась смуглая кожа. В проходе зажгли еще больше факелов, и впереди, в неверном красноватом свете, показался высокий помост. Аристократы в балахонах остановились перед ним. Их приходило все больше, и очередь стала колонной по четыре человека в ширину, некоторые скрылись в тени, но на виду, если грубо прикинуть, было не меньше пятидесяти человек.

Гленвуд вздрогнул, когда с грохотом захлопнулись двери в катакомбы. В темноте за помостом послышался женский голос:

– Друзья мои, старые и новые, добро пожаловать!

– А вот и она, – прошептал Рам Джас. Взгляд его, сосредоточенный и напряженный, напоминал взгляд кошки, выслеживающей добычу.

Вошедшие откинули капюшоны и, широко распахнув глаза, с выражением эйфории на лице уставились на помост. Мужчин и женщин из народа ро будто чем-то… заразили: то ли наркотиком, то ли фанатизмом, но это очевидно было следствием колдовства. Они бухнулись на колени и распростерлись ниц перед колдуньей. Танец каресианок все продолжался, скорость и резкость движений возрастали, пока наконец каждый из фанатиков не протянул руки к своему лидеру. Шильпа закрыла глаза и двинулась вдоль помоста, касаясь пальцами вытянутых рук. Десятки людей превратились в фанатичную толпу, они бились в экстазе и вопили, соперничая друг с другом за право подобраться поближе и прикоснуться к колдунье.

«Как же быстро она ломает слабовольных», – подумал Рам Джас. Несколько месяцев назад эти же люди истово поклонялись Одному Богу. А сейчас с новой, когда-то почти забытой религией и новой госпожой они предали бога своей земли и правителя своего города. Что она им пообещала? Деньги? Влияние? А может, совсем ничего. Возможно, одного взгляда этой женщины хватило для покупки их верности.

– Мы собрались здесь ради наслаждения и крови! – нараспев, с придыханием проговорила она.

Каресианские женщины сбросили с себя балахоны – и их танец превратился в дикую сексуальную пляску. Ноги раздвигались, тела изгибались в издевке над чувственностью, в порочном, ненавистном, неконтролируемом экстазе.

– Отдайтесь мне – и Лесному Гиганту наслаждения и крови!

– Наслаждения и крови! Наслаждения и крови! – кричала коленопреклоненная толпа, срывая с себя балахоны и прочую одежду. Даже сама Шильпа сбросила платье и присоединилась к общему танцу, извиваясь в одиночестве на своем помосте.

– Оставайся на месте, – прошептал Рам Джас, – и помни: не смотри на нее слишком долго!

Убийца прокрался вдоль стены за помост, и его стало трудно разглядеть за светом факелов. Гленвуд остался один наблюдать за все более безумной оргией, которая представляла собой удивительно неприглядное зрелище. Возможно, из-за общей жестокости происходящего: фанатики отдались своим звериным инстинктам, они кусались, царапались и визжали, будто дикие животные. Ни страсти, ни интимности не было в этих сценах, только безумное поклонение богу, который требовал от них бессмысленной похоти.

«Наслаждение и кровь, наслаждение и кровь». Ритуал в равных долях содержал и то и другое.

Тянулись минуты, и Гленвуд скоро отвел взгляд. Безумцы творили друг с другом такое, что совершенно точно не было разрешено в цивилизованных странах. Почему проклятый ассассин просто не воткнет ей катану меж ее идеальных грудей? Она танцевала в ореоле света, и Гленвуд подумал, может, тоже стоит подойти к ней поближе. Тьма за ней, казалось, тоже извивается, будто дерево колышет ветвями на ветру, – или это просто обманчивая игра света факелов.

Затем она перестала извиваться на помосте и повернулась к нему. Будто проникнув в его мысли, она прищурилась, и сквозь тьму, сквозь мешанину из переплетенных в извращенном экстазе тел, рук и ног, их взгляды встретились. Она заметила его. Всего на мгновение, но этого было достаточно.

Серебристый смех заставил его улыбнуться, несмотря на его страх. Она села, выпрямилась и посмотрела на него хищным взглядом. Ее вид одновременно успокаивал и возбуждал. Обнаженная, прекрасная – она полностью захватила его разум.

– Меня называют Шильпа Тень Лжи, и ты здесь – самый желанный гость, – прошептала она в его мыслях.

Голова его неожиданно потяжелела, он поднялся и шагнул к ней, беспомощный и будто бы тоже обнаженный, захваченный ее вниманием. Его полностью поглотило желание служить ей, и он почти не обратил внимания на темное, ухмыляющееся лицо, возникшее за спиной колдуньи.

– Мне не нравится это делать… – произнес Рам Джас.

Женщина охнула, глядя на лезвие катаны, пронзившее ей грудь.

– …Но вы, суки, убили моего сына и отняли у меня дочь.

Шильпа выпучила глаза, попытавшись вдохнуть, но кирин обхватил ее шею одной рукой, а другой провернул в груди катану. Гленвуд видел, как жизнь покидает лицо колдуньи.