Красный лотос - [5]

По звукам, доносившимся издалека, можно понять: проснулись тайны, какие скрывала под тёмным покрывалом ночь, и духи храбрых воинов слетаются к «Руинам чаек», чтобы наделить отряд ниндзя своей великой силой и бесстрашием.

– А что там, в твоём мешке? – полюбопытствовал Татсумару. – Есть чем перекусить?

Они остановились, и Рикиморо развязал ремешки. Внутри лежали, завёрнутые в материю, несколько сюрикенов, короткая бамбуковая духовая трубка с дротиками, и свёрнутая верёвка, привязанная к «кошке» – тройному кованому крюку.

Аяме поинтересовалась: возьмёт ли Татсу что-нибудь, но тот сначала отказался, затем передумал и взял пару сюрикенов. Рикиморо и Аяме живо разобрали остальное.

– Почему ты не спросил у мастера меч? – с волнением спросила Аяме.

– После того случая, когда я вызвал на бой выскочку из школы Лао? – неохотно вспомнил он. – Мастер отнял у меня катану.

– Он хотел помочь… Если бы ты не был упрямым, как его сын Шиничиро, то мастер доверял бы тебе.

– Не очень-то мне нужно просить. Я отберу оружие в бою, какое захочу… Рикиморо, – пригрозил он пальцем, – береги Аяме!

Беловолосый кивнул.

За рисовым полем их пути расходились.

– Ну что, прощаемся? – проговорил Татсу и опустил глаза.

– Зачем ты так? – возразила девушка. – Будто мы больше не увидимся.

На развилке у большого валуна они ещё немного побыли вместе. Никто не знал, что может случиться с каждым из их, но они ничего не боялись. Не страшатся только безумцы, однако мастер Шуинсай говорил, что ночь делает ниндзя бесстрашным, закрашивая страх чёрным цветом. «Если ты сольёшься с темнотой, невидимый, как тень в ночи, – невозмутимым станет дух твой, словно ночь».

– Да пребудет с тобой Аматерасу! – громко пожелал Рикиморо вслед уходящему другу.

– Удачи, – тихо молвил Татсу и растворился во тьме.

Татсу свернул на тропу, ведущую в гавань, а Рикиморо с Аяме скорым шагом отправились по дороге во дворец.

– Ты же знаешь, что он в тебя влюблён, зачем ты пошла со мной? – поинтересовался беловолосый ниндзя.

– Учитель велел. Конечно, можно было сделать и ему наперекор, но это ради блага Татсу, – ответила девушка.

Рикиморо ничего больше не стремился узнать об их отношениях. Вряд ли девушка сказала бы больше того, что он знал и так, поэтому оба молча дошагали до хижин с соломенными крышами и маленькими окнами, освещаемые редкими факелами. У развороченной деревянной ограды ниндзя затаились, увидев солдат в блестящих доспехах. Некоторые дома сгорели, жильцы обречённо и уныло зябли на улице. Кругом царил беспорядок, словно после войны, повсюду разбросан скарб, тряпьё и рухлядь, черепки от глиняной посуды, но погибших не было.

– Войдём? – спросила Аяме.

– Лучше вокруг. Если нас сцапают, спрашивать, кто мы такие, не станут.

Над хижинами справа возвышался дворец, ещё правее стояли каменные дома знати.

У стены Рикиморо достал «кошку» и забросил на балкон второго этажа. Глухо брякнув, когтистая железка за что-то зацепилась. Беловолосый юноша дёрнул, проверяя – стальной крюк держался крепко. Они влезли на балкон, и не успели оглядеться, как тёмная грузная фигура с клинком бросилась на них. Выхватив меч, Рикиморо встретил удар; звон металла рассёк тишину. Ниндзя, готовясь к очередному нападению, изобразил изящный финт: вытянул руку вперёд, как бы предостерегая противника, а меч опустил вниз, но удара не последовало. Нападавшего остановил символ на повязке беловолосого – одного из самых почитаемых кланов – «Красный лотос».

– Ух, я думал, что нас никто не услышит и не придёт на помощь. Я приветствую вас. Моё имя – Мотохайдус, – лунный свет высветил лицо старого самурая с повязкой на левом глазу, с вьющимся пушком на подбородке, латы, прикрывшие его торс.

Они проявили бы неуважение, отказавшись назваться, поэтому представились:

– Рикиморо.

– Аяме.

Мотохайдус посторонился и пригласил гостей в палаты повелителя Тоды. Императора прежде они видели только издалека, а теперь оказались возле его покоев.

Молодые ниндзя поклонились и вошли в комнату к императору. Свечи в бронзовых подсвечниках освещали фигуру Нинтоку Тоды, стоящего перед шёлковой ширмой. Человек маленького роста, одетый в бархатный халат, повернулся в их сторону. Жидкая бородка, тёмные круги под глазами, складки на лбу. Мотохайдус подошёл ближе и вежливо обратился:

– Великий Тенно, к нам прибыла помощь.

– Сколько?

– Двое, – сказал старый самурай.

Император оценивающе оглядел обоих, и ниндзя поклонились ему.

– Что происходит за стенами дворца и где мои подданные? – спросил Тода, и его лицо стало надменным.

Рикиморо сообщил, что дворцовый посланник изранен, но жив и находится в Ампаруа; сейчас подойдут остальные бойцы из додзё мастера Шуинсая.

– Со мной случилось несчастье, – зарыдал Тода. – Они забрали мою Ифу! Верните её! Расскажи, Мотохайдус, – лицо императора скривилось, уголки рта приподнялись.

«Какой старый человек, какой несчастный», – подумал Рикиморо.

Император удалился за ширму, взял кисточку и что-то начал писать.

– Дочери повелителя Тоды ещё нет и трёх месяцев. Утром супруга императора с дочерью отправились в храм, там на них напали бандиты. Ранили жену, перебили часть солдат, похитили дочь и забрали в плен много воинов. Нападавшие из клана «Пылающий рассвет» предъявили требования: если император до восхода солнца не прибудет с выкупом в порт Татеяма, то бандиты расправятся с его дочерью. Мы послали за подкреплением, но до провинциальных городов путь не близкий, – поведал советник. – Как хорошо, что мастер Шуинсай нас услышал!