Красный дракон. Китай между Америкой и Россией. От Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина - [40]
Вернувшись в Москву, Сталин дал интервью сотрудникам газеты «Правда», где им определено геостратегическое значение Кавказа для России: «Важное значение Кавказа для революции определяется не только тем, что он является источником сырья, топлива и продовольствия, но и положением его между Европой и Азией, в частности между Россией и Турцией, и наличием важнейших экономических и стратегических дорог (Батум – Баку, Батум – Тавриз, Батум – Тавриз – Эрзерум). Все это учитывается Антантой, которая, владея ныне Константинополем, этим ключом Черного моря, хотела бы сохранить прямую дорогу на Восток через Закавказье. Кто утвердится в конце концов на Кавказе, кто будет пользоваться нефтью и наиважнейшими дорогами, ведущими в глубь Азии, революция или Антанта, – в этом весь вопрос»>225. Современный биограф Сталина Р. Такер назвал сталинскую статью в «Правде» таким образцом геополитического реализма, от которого загорелись бы глаза у самого доктора Хаусхофера – известного немецкого теоретика геополитики>226.
Необходимо иметь в виду то существенное обстоятельство, что Сталин очень чутко схватил изменение геополитического положения Советского Союза – в 30-х годах усиливалась угроза войны с Германией на Западе и Японией на Дальнем Востоке. Чтобы избежать войны на два фронта, ему пришлось совершить ряд геополитических маневров, тоже характеризующих его прекрасный политический и геостратегический реализм. Так, в октябре 1938 года известный психоаналитик К. Юнг в интервью американскому корреспонденту Х.Р. Никербокеру дает следующий рецепт для выхода из сложившейся на Западе ситуации: «Поэтому я полагаю, что в этой ситуации единственный путь спасти демократию на Западе – под Западом я подразумеваю также и Америку – не пытаться остановить Гитлера. Можно попробовать отвлечь его, но остановить его невозможно без громадной катастрофы для всех… Я предлагаю направить его на Восток. Переключить его внимание с Запада и, более того, содействовать ему в том, что удержит его в этом направлении. Послать его в Россию… Я не думаю, что Германия удовольствуется куском Африки, большим или малым. Германия поглядывает на Британию и Францию с их заманчивыми колониальными владениями и даже на Италию с ее Ливией и Эфиопией и задумывается о своих собственных размерах, противопоставляя семьдесят восемь миллионов немцев сорока пяти миллионам британцев на Британских островах, сорока двум миллионам французов и сорока двум миллионам итальянцев, и она готова считать, что должна занять в мире место, не только большее, чем занимает одна из трех великих держав, но гораздо большее. Каким образом она достигнет этого на Западе без уничтожения одной или более наций, его населяющих? Существует единственное поле приложения ее действий – это Россия»>227.
Следует отметить, что К. Юнг весьма четко уловил стремление стран западной демократии направить агрессию Гитлера против Советского Союза (не будем забывать, что эта направленность была заложена в плане Дауэса). Почти через два месяца после этого интервью польский посол в Вашингтоне граф Е. Потоцкий в своем донесении пишет о желании американской политики видеть войну между Россией и Германией. Доверенный человек президента Рузвельта посол У. Буллит высказал следующее мнение: «Желанием демократических государств было бы, чтобы там, на Востоке, дело дошло до военного конфликта Германского рейха и России. Поскольку потенциал Советского Союза до сих пор еще неизвестен, может случиться так, что Германия слишком удалится от своей базы и окажется обреченной на затяжную и ослабляющую ее войну. Только тогда… демократические государства атаковали бы Германию и заставили ее капитулировать»>228.
И. Сталин понимал геостратегический курс западных демократических государств – в докладе на XVIII съезде ВКП(б) он акцентировал мысль о том, что Советский Союз не намерен «таскать каштаны из огня» для капиталистических держав. Вполне понятно, что Германия до поры до времени заигрывала с нашей страной и предлагала ей «соблазнительные» перспективы в новом переделе мира. В письме министра иностранных дел Германии И. фон Риббентропа на имя Сталина от 13 октября 1940 года говорится: «Подводя итог, хотел бы сказать, что, на взгляд фюрера, историческая задача четырех держав – Советского Союза, Италии, Германии и Японии – урегулировать свою политику на длительную перспективу и разграничением их интересов в соответствии с эпохальными масштабами направить будущее развитие своих народов по правильным путям»>229. Здесь содержится намек на присоединение Советского Союза к Тройственному пакту, известному как «Ось Берлин – Рим – Токио» и нацеленному на второй передел мира в виде формулы установления «нового порядка» в Европе и Азии и других регионах земного шара. Иными словами, И. фон Риббентроп как бы открывает перед Сталиным возможность передела мира между СССР, Италией, Германией и Японией. В этом случае Сталин, уже совершивший частичный передел сфер влияния в Европе, не попался на удочку Риббентропа. Он считал вполне справедливо, что такой передел мира является нереальным, он решал глобальные дела на основе реализма и прагматизма, используя китайские стратагемы. В связи с этим приведем фрагмент из книги Я.А. Бутакова, в которой рельефно показано эффективное использование И. Сталиным китайской стратегии в сложной ситуации, сложившейся перед Второй мировой войной между Западом, фашистской Германией и Советским Союзом.
