Красный дождь - [12]

На четвертое место Самсонов поставил Гунгнир – копье Одина в германо-скандинавской мифологии. Символ власти отца-прародителя. Что-то вроде молнии греческого Зевса.

На пятом месте оказалось Красное копье Диармайда, которое тот получил от приемного отца, Ангуса Ога, и использовал, если дело касалось жизни и смерти.

Шестое место заняло копье Маэлодрана, которое могло убивать по собственной воле или благодаря контролю над ним демона, убивавшего всех, кто пробовал пройти без приношения.

Было еще несколько японских копей, но они показались Самсонову не слишком перспективными, хотя руководствовался он исключительно интуицией. Старший лейтенант был слегка разочарован, поскольку ни в одном описании ему не встретилось число «восемь». Самсонов решил изучить его символику и ввел в поисковик новый запрос. Почти полтора часа ушло у него на составление еще одного конспекта. В результате полицейский распечатал листок, на котором постарался представить сведения в максимально сжатом виде.

Получилось, что восьмерка, помимо всем известного значения бесконечности, может означать следующее:

1. Духовный и материальный миры в их единстве.

2. Предначертанную и неизменную судьбу.

3. Обретенный рай и возобновление.

4. Возрождение.

5. Небо или бога.

6. Совершенного человека.

7. Совокупность возможностей.

8. Непрерывное движение Вселенной.

Самсонов даже внимательно сравнил по фотографиям расположение ран на телах убитых с различными изображениями восьмерки, которые отыскал в Интернете, но не обнаружил ни одного совпадения.

Отвалившись на спинку дивана, он шумно выдохнул и потер уставшие глаза. Если и была какая-то связь между копьем и восьмеркой, то видел ее пока что только убийца.

У Самсонова зазвонил в кармане телефон. Это был Полтавин.

– Алло? – ответил старший лейтенант. – Осчастливь меня.

– Выслал тебе отчет на электронную почту. Наслаждайся.

– Слушай, только один вопрос.

– Я уверен, ответ на него ты найдешь в отчете.

– Просто ответь мне, ладно?

– Что, так не терпится?

– Считай, что так.

– Ладно, – сдался криминалист. – Что ты хочешь знать, о мой нетерпеливый мучитель?

– Это могло быть копье?

– Копье? Ты про орудие убийства?

– Естественно, про что же еще?

– Кто знает, какие мыслишки бродят в твоей голове.

– Ну, так как?

– Дай подумать. Насколько я знаю, наконечник копья имеет листовидную форму, то есть либо в одном, либо в двух поперечниках расширяется, причем бывает хоть немного, но шире древка, так?

– Так, – был вынужден согласиться Самсонов.

– Тогда нет, убийца не мог орудовать копьем.

Старший лейтенант едва не выругался вслух.

– Почему? – спросил он разочарованно.

– Потому что раны абсолютно круглые, никаких разрезов или разрывов от расширяющегося наконечника.

– Ясно, – упавшим голосом проговорил Самсонов.

– Не надо делать выводы прежде, чем получишь достоверные сведения для анализа, – наставительно сказал Полтавин.

– Знаю! – буркнул Самсонов.

– Скорее орудие убийства похоже на кол. Вот только обрати внимание на то место в отчете, где говорится о расширениях внутри ран.

– Что за расширения? – насторожился Самсонов.

– Зачем я писал отчет, а?

– Ну, в двух словах.

– Нет, извини. Давай-ка сам, – и прежде чем Самсонов успел ответить, Полтавин отключился.

Старший лейтенант мысленно обложил его половиной ругательств из тех, что знал, а затем открыл письмо и принялся читать отчет. Через полчаса он знал, что имел в виду криминалист, говоря о расширениях: убийца протыкал жертв со стороны живота и груди, и острие выходило со стороны спины, причем в некоторых случаях внутри ран примерно в десяти сантиметрах перед выходом имелись разрывы тканей, словно на орудии убийства было кольцо толщиной около пяти миллиметров.

И еще несколько моментов привлекли внимание Самсонова.

Преступник вводил орудие убийства в тела очень медленно, в течение примерно двадцати восьми – тридцати часов, что было ясно видно по краям ран. Жертвы умирали еще до того, как острие выходило наружу, от жутких мук и кровопотери. Причем убийца не заботился о том, чтобы кол проходил ровно. В некоторых случаях раны были косыми, в других – почти перпендикулярными телу. Неясно было одно: как убийца умудрился нанести эти восемь ран одновременно?! Разве что у него было восемь кольев, и он вгонял их в тела жертв поочередно в течение более чем суток. Самсонов содрогнулся, представив себе этого монстра, терпеливо и педантично убивающего женщин, проталкивая колья в их тела сантиметр за сантиметром, а затем, после того как они умерли, вырезавшего их гениталии. Что он с ними делал, с этими жуткими трофеями? Это был еще один вопрос, на который у полиции не было ответа.

Кроме того, в отчете было указано, что в ранах обнаружились следы масла и древесных волокон, но не было указано, какое именно масло и от какого дерева волокна. Самсонов набрал номер Полтавина.

– Что опять? – отозвался криминалист.

– Я насчет масла и волокон.

– А, понятно. Анализы еще не готовы, так что сказать точно ничего не могу. Но масло не подсолнечное и не машинное.

– Преступник что, смазывал орудие убийства маслом?

– Угу. Может, думал, что так оно легче войдет в тело, а может… даже не знаю, если честно. Кровь так не остановишь, во всяком случае.