Красный чех - [26]

«Тесное единение чешских революционеров со всеми русскими перед лицом опасности нового поражения в борьбе за свободу, — горячо призывал писатель, — вот тактическая задача, которая стоит перед вами, товарищи чехи!»

Листовки, воззвания, написанные Гашеком, как рассказывают очевидцы, оказывали огромное влияние на солдат. И в самом деле, трудно было оставаться равнодушным к словам, рожденным в глубине сердца.

У многих переходивших на сторону революции видели в руках эти листовки. Они были своеобразными пропусками на советскую сторону. Листовки широко распространялись не только в Самаре, их читали и в других городах, населенных пунктах, всюду, где находились солдаты корпуса.

Как глубоко, как верно понимал задачи дня Ярослав Гашек, пламенный борец за единство международного пролетариата!

«Вы покидаете Россию, — обращался он к чешским легионерам. — Не кажется ли вам, что вы совершаете предательство по отношению к русской и мировой революции? Ведь всеобщая революция, которая теперь идет по Европе, имеет международное значение, она охватывает и приводит в движение весь мир с его хозяйственными, политическими и моральными проблемами. Чешская революция является ее частью. Отойти от русской революции — значит, уменьшить интенсивность наступления и размах мировой революции».

Кажется, трудно представить себе более многообразную и кипучую деятельность. И Все же Гашек находил время посылать свои материалы еще и в Москву, в газету «Прукопник» («Пионер»), Открытое письмо «Проф. Масарику!» и фельетон «Потерянный эшелон», в котором с присущим ему сарказмом, остроумием высмеивает чешских контрреволюционеров, пытавшихся обмануть солдат корпуса, «спасти» от большевистского влияния. Они свидетельствуют о значительном росте писателя-коммуниста, широте его взглядов и о верной оценке им событий.

Утром 17 мая Ярослав проснулся, услышав громкую и беспорядочную стрельбу. Выглянул в окно. По улице мчались грузовики. Люди, сидевшие в них, неистово размахивали винтовками, револьверами, гранатами, то и дело палили в воздух, орали во все горло, выкрикивали антисоветские лозунги.

«Мятеж, — молниеносно мелькнуло в голове. — А как там у наших?»

И он стремительно выскочил из гостиницы.

Немного удалось ему пробежать. Группа бандитов, выскочившая из-за угла, окружила его.

— Кто такой?! Большевик? Комиссар? Да чего там, видно по обличью! Шкуру спустить!

«Что делать? — лихорадочно стучит в мозгу. — Если узнают, то уж не выпустят».

— В штаб его, там разберемся!

Пьяные анархисты схватили Ярослава и повели, подталкивая грубыми пинками, орали, пели песни… А один выхватил револьвер и направил его на арестованного: того и гляди, сорвется палец у пьяницы и раздастся роковой выстрел.

И вдруг Гашек вспомнил, что у него сохранилось удостоверение сотрудника чехословацкого корпуса. Он осторожно, чтобы раньше времени не привлечь внимания, нащупал его: «Теперь можно».

— Я чех! Чех! — громко крикнул он. И протянул анархистам документ.

Бандиты опешили. Остановились. Тот, что держал револьвер наготове, внимательно прочитал и сказал:

— Братва, не того взяли. Наш этот…

Покрутив, на всякий случай, перед носом у Гашека револьвером, он крикнул:

— Брысь ты! И не попадайся в следующий раз! Бегом а-арш!

Раздались свист, улюлюканье. Но Гашек не побежал. Он спокойно, как ни в чем не бывало, медленно пошел. И только свернув за угол, остановился и глубоко, облегченно вздохнул. А через секунду быстрым и решительным шагом зашагал к казарме чехословацкого отряда.

Все было приведено в боевую готовность.

На следующее утро советские части, в составе которых были и отряды интернационалистов, захватили важнейшие стратегические пункты в городе. Мятежников обезоружили и арестовали.

Но это был, как говорится, первый звонок к тем большим и трагическим событиям, которые вскоре развернулись в Самаре.

30 мая в комнату № 32 гостиницы «Сан-Ремо» энергично вошел военный.

— Из ревкома, — отрекомендовался он. — Получите пакет. Весьма срочно. Ответ не нужен. — И так же молниеносно удалился.

Гашек вскрыл пакет, пробежал глазами бумагу: срочно явиться в ревком, к товарищу Куйбышеву на экстренное совещание.

В просторном кабинете председателя ревкома собралось много народу: члены ревкома, командиры отрядов, видные большевики…

— Товарищи! — обратился к собравшимся Валериан Владимирович, — только что получено сообщение: в Пензе выступили против Советской власти чехословаки. Они громят советские учреждения, расстреливают советских и партийных работников… Мы должны принять самые решительные меры для защиты Советской власти от контрреволюционного восстания чехословацкого корпуса как отряда международной реакционной буржуазии. Предлагаю объявить Самару и Самарскую губернию на осадном положении. Нужно мобилизовать все наши силы для отпора белочехам…

Сообщение потрясло всех, но, пожалуй, более всего Гашека, совсем недавно бывшего одним из самых активных поборников чехословацкого корпуса. Что же теперь делать? Как прекратить эту братоубийственную борьбу?

31 мая в газете «Приволжская правда» было опубликовано воззвание, подписанное председателем Самарского революционного комитета В. В. Куйбышевым. Суровым предостережением звучали его слова: «Руководимые преступной рукой российской и международной контрреволюции, отряды чехословаков подступают к Самаре». В тот же день и на той же странице появилось обращение «Ко всем чехословакам», подписанное Ярославом Гашеком, Францем Шебестом и Иосифом Поспишилом. «Мы знаем хорошо, — писали они, — настроение всех чехов на родине, в Чехии, которые готовы идти на борьбу за победу всемирной революции, поэтому заявляем, что все чехословаки, которые участвуют в авантюре Чешско-Словацкой Национальной рады, являются предателями всемирной революции и что им никогда чешский народ не позволит вернуться домой в свободную Чехию.