Красный бамбук — черный океан. Рассказы о Востоке - [13]

 — Конечно, это он, — прошептал Лием, не выпуская из рук фотографию, на которой в полный рост был изображен крепкий мужчина с винтовкой.

 — Ошибки быть не может? — на всякий случай осведомился студент.

 — Он это. — Лием снисходительно пожал плечами. — На память я пока не жалуюсь, и зрение у меня не такое уж плохое. С тридцати шагов могу расщепить стрелу арбалета о лезвие ножа.

 — Тогда мы можем поздравить вас с большой радостью! — хлопнул в ладоши студент.

 — Разрешите, я сбегаю сказать Белому Нефриту! — нетерпеливо вскочил на ноги монтер, хрупкий подвижный юноша с несколько приплюснутым носом, что придавало лицу обиженное выражение.

 — Погоди, Дык, — задержал его монах. — Лучше споткнуться ногой, чем языком. Пусть скажет папаша Лием. Неожиданная радость подобна слишком сильному солнцу. Девочку надо подготовить.

 — Отдайте ей карточку, дедушка, — кивнул студент и положил на столик небольшой узелок. — Тут немного денег, товарищ Лыонг откладывал их по пиастру. Он просил вас купить Хоанг самый красивый наряд.

 — Это и вправду большая радость! — Лием потрогал куцую бородку. — Не знаю, как вас благодарить. — Значит, жив… И свободен? Как же это? — он беспомощно опустил задрожавшие руки.

 — Ему помогли бежать с Пулокондора, — пояснил студент.

 — Так, значит? — старик одобрительно поцокал языком. — А люди говорили, что оттуда не убежишь. — Он осуждающе покачал головой. — От дракона рождается дракон, от болтуна — болтун.

 — Пулокондор и вправду страшное место, — сказал монах. — Но нет тюрем, из которых нельзя было бы убежать.

 — Как внучка обрадуется! — Лием сладко зажмурился. — Позвольте мне кликнуть ее? — он просительно улыбнулся монаху, потом перевел взгляд на студента. — Пошлю ее в лавочку. Праздник-то какой! Как говорится, пришел гость в дом, нет курицы — давай утку.

 — Приветствие ценнее подноса с едой, — ответил ему пословицей монах. — Конечно, ступайте к девочке, папаша Лием. Но только предупредите, чтоб никому не говорила. Это опасно для всех.

 — Я понимаю, — подумав, кивнул старик.

 — И не надо устраивать никакого пира. Мы еще немного поговорим и тихо разойдемся.

 — Значит, так, товарищи, — сказал студент, когда старик ушел. Необходимо точно выяснить, что обещали японцам французы… А мы все гадаем: отзовут Катру или нет!

 — Так люди говорят, — пожал плечами монтер Дык.

 — Люди! — передразнил студент. — Факты нужны… Конечно, один губернатор вполне стоит другого. Катру — беспощадный и крутой человек, притом убежденный антикоммунист, но он не из тех, кто будет выслуживаться перед японцами. Поэтому его отставка, если это не выдумки, очень плохой признак.

 — Не нам сожалеть о нем! — упрямо нахмурился Дык. — Не успел Даладье запретить компартию во Франции, как твой Катру позакрывал все наши газеты и клубы.

 — Он такой же мой, как и твой, — спокойно возразил студент, пригладив рукой коротко подстриженные волосы. — Скажу даже больше. Власти начали наступление на демократические организации еще до начала войны в Европе, не дожидаясь директив. Еще в августе прошлого года были произведены обыски и аресты в редакциях «Дай най», «Нгай мой», «Нгыоймой» и «Notre voix»,[3] а месяц спустя только в одном Сайгоне закрыли четырнадцать газет.

 — Тогда о чем разговор? — Дык раздраженно выплеснул остывший чай в таз. — Кто, как не Катру, подписал указ о конфискации всего имущества партии и профсоюзов? Пускай катится, пока цел!

— Не горячись, юноша, — подал голос монах. — Как ни жесток, как ни отвратителен империализм, откровенный фашизм много хуже. И если на смену администрации Катру придут люди из японского кэмпэтай[4], для Вьетнама наступят поистине ужасные времена.

 — Вот и я о том же! — студент мимолетной улыбкой поблагодарил за поддержку. — Надо как можно скорее узнать о намерениях врага, чтобы попытаться сорвать возможную провокацию. Теперь ты наконец понял? — он обернулся к Дыку.

 — Я-то понял, — вздохнул монтер. — Только что мы можем? Тысячи товарищей гниют в тюрьмах! Да и полиция совсем остервенела. Ты хоть знаешь, что в Ханое открыли четырнадцать новых участков? А принудительный набор в армию? На строительство дорог, аэродромов они тоже забрали…

 — Знаю, — прервал его студент. — При желании мог бы кое-что и добавить. Например, про деятельность тайной полиции в провинциях Тхайбинь и Ханам. Только мы тут не для дискуссий собрались. Тебе поручено конкретное дело. Если ты не считаешь себя способным его выполнить, то так и скажи. Мы найдем замену.

 — А теперь ты горячишься, — вновь вмешался монах. — Скажи, Дык, — он ободряюще потрепал юношу по плечу, — больше ничего не удалось выяснить?

 — Пока нет, — он огорченно закусил губу. — Никто, по-моему, ничего определенного не знает. Можно лишь гадать о том, с чем прибыл из метрополии этот офицер. Одно достоверно: он не фельдкурьер.

 — Уже кое-что, — монах убавил свет в лампе. — Необходимо все же выяснить, что это за птица. Простого майора во дворец не позовут… А теперь пора расходиться, друзья.

 — Ты в город, Дык? — спросил, вставая, студент. — Пойдем вместе.

 — Вместе? — замялся Дык. — Но я хотел помочь дедушке Лиему…