Красные валеты. Как воспитывали чемпионов - [121]
Орудия фристейтеров теперь обстреливали О’Коннел-стрит. Повсюду разгорались пожары. Республиканцы сдавали одну позицию за другой. На 4-й день, 2 июля, Де Валера и несколько других офицеров вырвались с главными силами из города. Их отход прикрывал благороднейший Катал Бругга, который с 17 волонтёрами остался в гостинице «Хаммар Хоутел». Эта позиция являлась последним оплотом республиканцев.
Фристейтеры много часов обстреливали горящую и окутанную дымом гостиницу из орудий и тяжёлых пулемётов. Они, как когда-то «Чернопегие», били разрывными пулями «дум-дум», запрещёнными международной конвенцией. Однако Бругга не сдавался. Ряд атак фристейтеров захлебнулся с большими для них потерями. В бою пало несколько высших чинов проанглийской Гражданской гвардии Дублина.
5 июля, на 7-й день борьбы, гостиница была плотно окружена, и фристейтеры, подобравшись к её окнам, стали кидать банки с бензином. Охваченное огнём, здание вот-вот должно было рухнуть.
Бругга приказал сложить оружие.
Оглушённые и обожжённые волонтеры стали выбираться на улицу. Здесь их плотным кольцом охватили враги. Они искали Бруггу, но он был не из тех, кто поднимает руки.
Жизнь вне республики, вне главного смысла, не имела для него ценности.
Внезапно в чёрном проёме двери все увидели его невысокую фигуру в перепачканном копотью и кровью зелёном мундире генерала республиканской армии. В руках Бругга сжимал 2 револьвера.
«Сдавайтесь! Сдавайтесь!» — услышал он вопли.
«Нет! Нет! Никогда!» И стреляя из обоих револьверов, Бругга бросился вперёд и тут же рухнул под пулемётной очередью.
«Из всех наших политических вождей, — вспоминает один из старых республиканцев, — Бругга был самым бескомпромиссным, его девиз — всё или ничего. Республика была его единственной любовью, единственной целью его жизни»[72].
Десятки убитых и сотни раненых на улицах, лучшие здания в развалинах — такого кровопролития древняя столица Ирландии не знавала со времён «Красной пасхи».
«Между друзьями и врагами теперь был проведён прочный водораздел, и борцы почувствовали смертельную ненависть друг к другу»[73], — с удовлетворением писал о событиях в Ирландии У. Черчилль. По его мнению, в результате гражданской войны между настоящим новых ирландских лидеров и их революционным прошлым должна была лечь непреодолимая пропасть. И этот расчёт потомственного колонизатора оказался верным. События 1922 года оставили на теле Ирландии такую глубокую рану, которая не зарубцевалась до наших дней.
К осени 1922 года в Ирландии сложилась исключительно сложная обстановка Экономическая жизнь была почти полностью парализована. Промышленные предприятия бездействовали. Города пустели. Толпы безработных устремились в деревню, чтобы хоть как-то прокормиться. Железные дороги были разрушены, и поезда с продовольствием опаздывали или совсем не приходили. Над страной нависла угроза голода, грозившая принять размах национальной катастрофы.
Деятели Временного правительства прибегли к беспощадному террору. Ещё в 1-й месяц войны в тюрьмы и концлагеря было брошено около тысячи солдат и офицеров республики. Под тюрьму приспособили даже старое судно в Дублинском порту, которое горожане окрестили «плавучим гробом». Республиканцев пытали, морили голодом, убивали без суда и следствия. Фристейтеры старались уничтожить главным образом руководящие кадры Ирландской республиканской армии.
В конце июля ими был захвачен и убит «при попытке к бегству» видный республиканский деятель, друг Де Валера Гарри Болланд.
В ноябре в Дублине, во дворе военных казарм Беггарс Буш, был расстрелян руководитель отдела пропаганды ИРА Эрскин Чайлдерс. По национальности Чайлдерс был англичанином, но давно связал свою судьбу с ирландской революцией.
В Веллингтоновских военных казармах (Дублин) для пленных республиканцев была создана особая камера пыток. Одному из республиканцев, Джозефу Мак-Кларку, удалось передать на волю письмо, в котором он рассказывал о том, что пришлось вытерпеть. В камере пыток его допрашивал офицер разведки правительственной армии Фрэнк Болстер и его подручный, бывший «чернопегий», Долан.
«Они стали выкручивать мне руки, бить ногами, вырывать щипцами усы, резать бритвой, ножницами и другими острыми орудиями пыток… — писал Мак-Кларк. — Больше всего старался Долан, который целых полчаса мучил меня. Он пригрозил, что будет пытать раскалённым железом, если я ничего не скажу о своих товарищах. Потом он ударил по голове большой чёрной бутылкой, и я был бы убит — не увернись вόвремя. Болстер сказал, что меня расстреляют… Все мои деньги, около 6 фунтов, нож и авторучку забрал себе Долан. Затем меня отвели в помещение охраны и втолкнули в небольшую камеру, где уже было 7 человек. Нам не на чем было спать и нечем укрыться… Почти всех заключённых, как и меня, ночью подвергли мучительным пыткам…»[74].
Тюрьмы Дублина — Килмэнем и Маунтджой — были переполнены до отказа. «Временами люди в Маунтджое теряли рассудок при виде своих собственных тел, кишащих паразитами»[75], — вспоминал республиканский офицер, ветеран гражданской войны.
Смертные приговоры сыпались один за другим. К весне 1923 года каратели уничтожили более 70 высших республиканских офицеров. Особенно отличился на данном поприще «усмиритель» графства Керри генерал Мэрфи. По его распоряжению 7 марта из концлагеря, расположенного недалеко от города Трейли, 9 республиканцев были доставлены в горное местечко Баллисиди-Кросс. Здесь, в стороне от дороги, их поставили в круг, привязав друг к другу общей верёвкой, а в центре круга заложили мощный фугас, соединённый проводом с подрывной машинкой. Фристейтеры отошли в укрытие и по знаку офицера пустили ток. Мощный взрыв, подхваченный горным эхом, услышали за много миль. Куски людей разлетелись во все стороны и повисли на ветвях деревьев. Только один из 9 республиканцев, Стивен Филлер, чудом остался жив. Взрывная волна отшвырнула его на дно глубокого оврага. Враги решили, что все пленные погибли. Они собрали в 9 заранее приготовленных гробов останки 8 республиканцев и вернулись в Трейли. На другой день в правительственной прессе появились сообщения о том, будто группа военнопленных погибла от взрыва партизанской мины, разбирая завал на горной дороге. Однако Стивэн Фуллер с наступлением темноты сумел добраться до ближайшей деревни, где рассказал правду о преступлении. Скоро о нём узнала вся Ирландия. В тот же день подобная инсценировка «случайного» взрыва была устроена и в окрестностях городка Килларни, где погибли 5 республиканцев. Двое из них были ранены и пытались бежать, но их добили пулемётными очередями. Власти и здесь распространили слухи, будто пленные погибли из-за «несчастного случая». Но скрыть правду снова не удалось: обнаружились свидетели и этого преступления. 12 марта таким же способом были убиты 12 пленных близ города Кахерсивен. Предварительно, чтобы никто из них не смог убежать, им прострелили ноги. Один из офицеров армии доминиона, лейтенант Маккарти, возмущённый зверствами, подал в отставку и опубликовал в демократической печати описание всех подобных преступлений. Зверства фристейтеров вызвали такое возмущение у населения Керри, что командование армии доминиона вынуждено было 21 марта 1923 года отдать приказ о том, чтобы сильные военные отряды сопровождали приговорённых республиканцев к месту казни.
