Красные туфельки - [16]

— Начальник Цзянь, а вы на машине?

Цзянь Фанпин с серьёзным видом ответил:

— Ну, когда приехал, то был на машине, а сейчас даже и не знаю.

Рука Ван Ячжу замерла. Она уставилась на него и внезапно расхохоталась. Может быть, для небожительницы правда и есть самый лучший анекдот?

* * *

Начальник Чжун узнал последние известия с любовного фронта Цзянь Фанпина и взглянул на него другими глазами. Однажды, после того как подчинённый закончил отчёт, начальник Чжун подозвал его и вытащил из шкафа какой-то пакет со словами:

— Говорят, твоя девушка любит красное вино, вот возьми, порадуй её.

Цзянь вернулся в кабинет, открыл — оказалось, что это две бутылки французского «Шато Марго» 1996 года. Он видел эти бутылки дома у господина Чжуна, начальник ездил с важной делегацией во Францию с визитом и там их купил, тогда рыночная цена каждой бутылки была около десяти тысяч юаней. Дело в том, что это вино долго дозревает, у него переменчивый вкус, с лёгкими нотками левкоя, и оно славится как «королева вин». Ван Ячжу в винах разбиралась, мельком взглянула на этикетку и рассмеялась:

— Похоже, ваш начальник Чжун действительно знаток красного вина, для повышения настроения выбрал специально вино для девушек, очень хорошее, передай ему от меня спасибо.

На самом деле даже Цзянь Фанпин не ожидал, что отношения будут развиваться успешно. Они вместе ходили в кино, пили кофе, дегустировали красное вино, гуляли по улицам, путешествовали — короче, делали всё, что положено делать влюблённым, кроме того самого. Дни летели быстро. А потом Цзянь Фанпин впервые почувствовал, как обманчиво время. Отец, узнав, из какой семьи Ван Ячжу, скурил полпачки сигарет и вспылил:

— Ты, парень, полегче на поворотах! Чэнь Шимэй[10] вон тоже был зятем императора, а его всё равно зарезали!

Цзянь Фанпин рассмеялся: всего-то дочка заместителя секретаря, с чего вдруг «зять императора»?

— Ты только-только пошёл на повышение, у всех на виду, а теперь скажи честно: у тебя и впрямь такой чистый зад? Твой отец всю жизнь работал в дисциплинарной комиссии, может рассудить, что к чему. Ты что думаешь, нашёл себе дочку замсекретаря и можно успокоиться? Я за столько лет работы ни одного чиновника не видел, чтоб вечно руководил, а вот свергнутых хоть пруд пруди. Ты и повышение получил, и в любви тебе везёт, всё-то спорится, но не забывай, что стреляют по той утке, которая высовывает голову!

Цзянь Фанпин рассмеялся:

— Пап, ты посмотри, что ты за сигареты куришь? «Хуанхэлоу 1916».

Отец опешил:

— И что с того? Дороже, чем «Чжунхуа»[11] что ли?

Цзянь Фанпин сдержал смех:

— Типа того.

Отец недоверчиво посмотрел на него, а потом побагровел и швырнул пачку об стену, на пол посыпались белоснежные сигареты, желтели только фильтры. Цзянь Фанпин с интересом наблюдал за отцом, тот в бешенстве вскочил и заорал:

— А ну-ка унеси, я не буду курить сигареты коррумпированного чиновника!

Цзянь Фанпин наклонился, поднял сигареты, сложил обратно в пачку и сунул отцу в карман, а потом со вздохом сказал:

— Пап, я твои слова запомнил, я не буду ни коррупционером, ни уткой-выскочкой, договорились?

Отец покачал головой и уныло проговорил:

— Сынок, я ж за тебя переживаю, я много повидал продажных чиновников, я-то что, просто не хочется, чтобы Вэйвэя обижали, чтобы он при всех и головы не смел поднять.

Цзянь Фанпин не знал, плакать или смеяться, утешил отца и пошёл к себе спать. В субботу Цзянь Фанпин встал пораньше, чтобы купить ютяо,[12] и по дороге увидел, как отец в толпе других стариков занимается гимнастикой тайцзицюань, а во время перерыва радушно угощает всех сигаретами. Над площадкой заклубился дым, Цзянь Фанпин присмотрелся: если у стариков в руках не «Хуанхэлоу 1916», тогда что? Он повернулся и ушёл, пока отец его не заметил.

Так прошёл месяц с лишним, староста, что так удачно свёл их с Ван Ячжу, разумеется, кичился этим и везде хвастался. Когда их отношения с девушкой наладились, Цзянь Фанпин в знак благодарности пригласил старосту с супругой на прогулку. В машине все четверо увлечённо болтали о том о сём. Когда по дороге остановились поесть, Ван Ячжу кто-то позвонил. Внезапно выражение лица жены старосты изменилось. Девушка разговаривала, переводя взгляд со старшей сестры на Цзянь Фанпина, и голос понизила. Сердце у него тревожно забилось, но он как ни в чём не бывало болтал со старостой и его супругой, однако супруга внимательно поглядывала на младшую сестру. Когда разговор закончился, за столом повисла тишина. Ван Ячжу отламывала кусочки от пампушки, которую держала в руке, меланхолично скатывала из них шарики, глядя на них пустыми глазами. Помолчав немного, жена старосты поднялась и сказала младшей сестре:

— Давай-ка отойдём, надо поговорить.

Жену старосты звали Ван Яюнь, она была ровесницей Цзянь Фанпина и на десять лет старше сестры, очень хорошая женщина, немногословная, но уж как скажет, так скажет, каждое слово на вес золота. Староста обескураженно прошептал:

— Что ж такое, вроде выехали поразвлечься, а вы какие-то разборки устраиваете.

Его жена ничего не ответила, а потом сказала, пристально глядя на младшую сестру: