Красные рельсы - [7]

Конкэннон выпрямился.

— Что вы имеете в виду?

— Я не знаю, где он, и что тут непонятного? Месяц или полтора назад я хотел его нанять, но он сказал, что занят. Кто-то, мол, с ним уже договорился…

— Он сказал, кто именно?

— Может, и сказал, я уже не помню. Спир налил себе новую порцию «виски».

— А где вы с Миллером встречались?

— Да здесь, в Оклахома-Сити. Я покупал инструменты и случайно повстречал его на Бродвее. В районе Бэттл-роуд.

— Как по-вашему, где бы я мог его найти?

Спир покачал головой:

— Трудно сказать. Такие уж люди эти взрывники: сегодня здесь, завтра там. Но насчет Эйба я точно знаю одно: он там, где много платят.

— Потому что он лучше других?

— И поэтому тоже. Но главным образом потому, что обожает деньги… Впрочем, в этом ничего плохого нет.

— А где нынче больше всего платят?

Спир так смаковал жидкий яд из своего стакана, точно это был божественный нектар.

— Кто знает? В здешних местах ничего особенного не происходит. По крайней мере, не происходило до сегодняшнего дня. Есть несколько открытых скважин на земле чероки. Еще несколько — у чактау. Но там такому парню, как Эйб, делать нечего. Может быть, он у криков — ищет настоящее прибыльное дело.

— Есть у него женщина или друзья, которые могут знать, где его найти?

— Женщина? У Эйба? — Спир усмехнулся, поднял бутылку с виски и полюбовался ею. — Хотя… погодите: есть такая Мэгги Слаттер. Какое-то время они жили вместе. Может быть, она сможет что-то подсказать…

— А где она, эта самая Мэгги Слаттер?

Спир пожал плечами:

— Если б я был на вашем месте, то походил бы по Второй Западной улице.

Единственным достоинством Второй Западной улицы было то, что по сравнению с ней «Адский уголок» казался тихим и приличным районом. Конкэннон шел с гримасой отвращения на лице, стараясь не наступать на мусор, которым была усыпана ухабистая дорога. Вот из одного дома, шатаясь, вышел человек; он споткнулся и растянулся поперек земляного тротуара. Из той же двери выскользнула женщина. Она перевернула лежавшего ногой и ловко очистила его карманы.

Услыхав шаги Конкэннона, она подняла глаза, сунула часы пьяного под корсаж и улыбнулась:

— Хочешь развлечься, малый? Лучшее место — у мамаши Мак-Дональд.

Она кивком головы указала на дом, откуда вышла. Человек на тротуаре заворчал и попытался перевернуться на живот.

— Я ищу Мэгги Слаттер, — сказал Конкэннон.

Человек ухватился за его ногу и попытался подняться.

Его лицо было залито кровью; слабый свет, исходивший из открытой двери, отражался в пустых, ничего не выражающих глазах.

Конкэннон высвободил ногу и отошел в сторону.

— Мэгги Слаттер? — женщина быстро смерила его взглядом, и уголки ее рта опустились. — По-моему, она не в твоем вкусе, малыш. А впрочем, чего только не бывает на свете…

Она отряхнула руки и направилась к дому. Конкэннон вытащил из кармана бумажку.

— Эй, я все же хочу разыскать Мэгги Слаттер…

Женщина обернулась. Увидев зеленую купюру, она мигом завладела ею и сунула в корсаж, где уже лежали часы.

— Если уж искать ее, то не в приличных заведениях. Загляни лучше в халупы на той стороне улицы.

Клиент мамаши Мак-Дональд в это время дополз до кустов, и его рвануло опиумным отваром, который подмешали в питье.

Конкэннон немного постоял на углу Второй улицы и Норт-Уокер. Непрерывный поток фиакров высаживал пассажиров напротив вывесок «Ноев ковчег», «Ночная магия», и на следующем перекрестке — у «Креольских девушек». Конкэннон решил, что неплохо было бы пропустить стаканчик, но так и не решился войти ни в один из баров Второй улицы.

Он перешел дорогу, обогнул «Ноев ковчег» и по узкой тропинке стал пробираться к жилому кварталу. Там напирали друг на друга крохотные деревянные домишки. Из темных уголков ему то и дело свистели сутенеры, с порогов своих лачуг звали женщины в одних ночных рубашках… С разных сторон доносились стук игральных костей, грубый смех, ругательства. В довершение всего где-то рядом завыла собака.

С задней веранды «Ноева ковчега» кто-то негромко окликнул:

— Как насчет креольских девочек, мистер? Хотите попробовать?

Конкэннон совершенно не представлял себе, как он будет ходить по этим лачугам, и предпочел обратиться к сутенеру.

— Я ищу Мэгги Слаттер. Вы ее знаете?

— Один доллар, — мгновенно отреагировал тот.

Конкэннон достал две двадцатипятицентовые монеты и протянул ему. Сутенер двинулся по тропинке. Пока они шли, обитательницы района приветствовали их двусмысленными репликами и непристойными жестами; кое-кто из них молча сидел на пороге в свете керосиновых ламп, уставившись в никуда.

— Это здесь, — сказал наконец сводник, указывая пальцем. — Предпоследний дом.

Конкэннон подошел к ветхой лачуге.

— Вы — Мэгги Слаттер?

Женщина сидела на расшатанном стуле, наклонившись вперед. Когда она повернула голову, Конкэннон разглядел ее лицо. По левой щеке — от волос до подбородка — тянулся огромный красный шрам, навсегда искрививший ее рот в отвратительной гримасе. Левый глаз был полностью белым и слепым.

— Что вам надо? — спросила она.

— Поговорить. Насчет Эйба Миллера. Я готов заплатить…

— Сколько?

Вопрос прозвучал устало и безнадежно. Сколько можно было дать шлюхе с ужасным шрамом, сидящей у предпоследней лачуги на Второй улице? Пятьдесят центов, самое большее — доллар…