Красные рельсы - [40]

Свистя и пуская пар, канзасский поезд медленно подошел к перрону.

Не давая Атене перевести дух, Конкэннон повел ее на Кросс-стрит, откуда они попали в восточную часть Калифорния-авеню, носившую название Алабастер-роуд. Конкэннон затащил Атену на тропинку у ресторана-шашлычной и только там остановился. Она сердито посмотрела на него.

— Что все это значит, мистер Конкэннон?

— Мне кажется, вам грозит опасность. Если меня не обманула интуиция, мы правильно сделали, что ушли с вокзала.

— Почему?

— Это долгая история. Вы успели отдохнуть?

Она кивнула, но казалось, что она сомневается в правильности его решений. Из ресторана вышел огромный негр с длинным ножевым шрамом на щеке и подозрительно посмотрел на них. В этих местах редко появлялись белые. Особенно женщины.

— Дружище, — сказал негр Конкэннону, — не знаю, что у вас случилось, но лучше вам разбираться в другом месте.

Конкэннон порылся в кармане, нашел десятидолларовую бумажку и протянул негру:

— Отведите меня к мисс Энни Би. Я ее знакомый. Вы ничем не рискуете.

Негр, казалось, колебался; затем десять долларов сделали свое дело.

— Если вы мне рассказываете сказки, ребята мисс Энни живо покажут вам, где раки зимуют.

— Знаю, — покорно сказал Конкэннон.

Негр пожал плечами и сунул деньги в карман.

— Пойдемте.

Он направился к узкому проходу между рестораном и соседним зданием. Конкэннон и Атена пошли следом. Некоторое время они петляли по узким улочкам на задворках Калифорния-авеню, затем остановились.

— Дальше я не пойду, — предупредил их проводник, указывая на двухэтажный дом. — Остальное — ваше дело.

Уцепившись за руку Конкэннона, Атена смотрела вокруг широко раскрытыми глазами, словно не веря в происходящее. Конкэннон, улыбаясь украдкой, взял ее за руку.

— Вам нечего бояться. Энни — моя старая подруга.

Они приблизились к двери. Конкэннон постучал. Дверь открылась, и на них неприветливо посмотрела молодая девушка.

— Скажите мисс Энни, что пришел Конкэннон и хочет с ней поговорить.

Тут дверь распахнулась настежь: девушку отстранила негритянка, лицо которой сохранило следы былой красоты. Узнав Конкэннона, негритянка улыбнулась.

— Ты откуда, старшина?

— Я уже не старшина, Энни. И у меня неприятности. Можно нам войти?

— Неприятности?

Улыбка сделалась менее приветливой.

— Полиция здесь ни при чем. Неприятности у меня лично. Мы не задержимся надолго. Просто нам нужно немного собраться с мыслями.

Он с удовольствием закончил бы на этом свой рассказ, но стоило Энни захотеть, и она выяснила бы все подробности за считанные минуты.

— Скажу правду, Энни. У нас недоразумение с Марвином Боуном. Не официального, а личного характера.

— Но Марвин Боун — полицейский. Отношение мисс Энни Би становилось все холоднее.

— Энни, — сказал Конкэннон. — Вы мне кое-чем обязаны. Если помните, конечно…

Наступило время выплаты долгов: Рэй припомнил их Конкэннону, а Конкэннон — Энни. Негритянка нехотя посторонилась.

— Ладно. Только ненадолго.

— Спасибо, Энни. Я этого не забуду.

— Проходите на кухню. Вам никто не будет мешать.

Конкэннон и Атена оказались в небольшой выбеленной известью кухне, где витали запахи горящих дров, кофе и крепкого табака. Энни на минуту вышла, затем вернулась с бутылкой виски и поставила ее на стол, застеленный клеенкой.

— Сколько времени вам нужно?

— Если можно, до ночи, Энни. Как стемнеет, уйдем.

Энни не стала скрывать, что эта перспектива ей не нравится, но ответила:

— Договорились. Только до ночи. Я стараюсь по возможности не связываться с Марвином Боуном.

Она вышла и закрыла дверь кухни за собой. Атена, вконец обескураженная странным поведением Конкэннона, села у стола и посмотрела на свои дрожащие руки.

— Мистер Конкэннон, — сказала она, — немедленно объясните мне, что все это означает.

Конкэннон сел напротив нее, посмотрел на бутылку виски, но не притронулся к ней.

— Нам нужно было срочно уйти с вокзала. Мне некогда было объяснять…

— Почему нужно было уходить?

Он слегка улыбнулся и покачал головой.

— Вы мне не поверите, но весьма вероятно, что Боун решил убить вас.

— Зачем? — спросила она изумленно. — Зачем сержанту полиции меня убивать?

— Затем, что вы представляете для Боуна угрозу. Из-за вас весь его план может рухнуть, а он не может этого допустить.

Лицо Атены напряглось:

— О чем это вы? И какое это имеет отношение к Рэю?

Конкэннон глубоко вздохнул. Пришло время сказать ей, что ее муж — грабитель и убийца. Поскольку это объяснение не терпело отлагательства, он изложил ей все, что знал сам.

Долгое время она молча смотрела на него теми же глазами, какие были у нее, когда она принесла на могилу Рэя цветы.

— Он жив! Рэй жив… Вы в этом уверены? — пробормотала она наконец.

— Да, мэм. Я с ним говорил.

— Но насчет ограбления вы, наверное, ошибаетесь.

— Нет. Он сам это признал.

Энни открыла дверь:

— В печи есть жаркое и пирог, если хотите поужинать.

— Спасибо, Энни. Может быть, попозже…

Энни снова оставила их одних. Атена утонула в вихре собственных мыслей. Она несколько раз взглянула на Конкэннона, собираясь что-то сказать, но не решалась начать. Ей постепенно открывалась правда.

Конкэннон решил, что проявил за этот день уже достаточно трезвости, и взял в руки бутылку с виски. В маленькой кухне наступило тягостное молчание. Между ними стояла тень улыбающегося Рэя Алларда.