Красные полковники. Держава превыше всего! - [16]

— Ну, все эти «экстази», или, как их сейчас называют, «колеса» — сущая мелочь по сравнению с грядущим исчерпанием природных ресурсов и загрязнением окружающей среды, — высказала свое мнение Лена. Химик по образованию, до рождения дочери она работала в каком-то НИИ и была связана там именно с этими вопросами. Из института по настоянию Геннадия ушла, чтобы заниматься детьми, но связь с бывшими сотрудниками поддерживала и ситуацию знала.

Взгляд Сахно переместился на жену друга. Елена привалилась к боку Гены, приобнявшего ее одной рукой. На эту женщину тоже было приятно посмотреть. Невысокая, особенно рядом с Кононовым, худенькая, стройная и опять-таки с красивыми длинными ногами.

— Ну, на наш век хватит. — Григорий решил озаботиться дочерью хозяев и наливал Вере слабенький коктейль в высокий хрустальный бокал на тонкой ножке.

— Как сказать, — не согласилась жена его старшего брата. — Ты, Гриша, слишком легко к этому относишься.

— Да ладно тебе, Лен, — попытался отмахнуться парень. — Про это везде талдычат, только чтобы цену на нефть поднять.

— Если бы все было так просто, — вздохнула Елена. Вот никто ее почему-то не хочет принимать всерьез.

Ладно Гришка, пацан ведь еще в свои восемнадцать, но ее благоверный, несмотря на явную разумность, тоже относится к здравым мыслям жены достаточно прохладно.

— Не успеем мы использовать дарованные природой богатства, — неожиданно высказался Геннадий, — увы, никак не успеем.

— Ты это о чем, Генка? — немедленно заинтересовался брат.

Вот тогда-то Кононов-старший и вывалил на компанию все то, о чем многие профессионалы-футурологи, занимающиеся в том числе теорией катастроф, предпочитали в последнее время не говорить. Или им не дают поднимать в СМИ эту тему? Рассказал про сингулярность — термин, введенный в оборот где-то в середине 90-х XX века.

— Суть ее в том, что темпы развития во многих областях науки и техники ныне имеют вполне экспоненциальную форму на графике. Где-то в районе начала четвертого десятилетия нашего века эти кривые уходят в бесконечность. Поэтому утверждается, что примерно в это время человечество претерпит кардинальные и необратимые изменения или исчезнет вовсе.

— Каким образом? — не поняла Вера, слушавшая этот разговор с вкраплениями всякой научной абракадабры. — С чего вдруг возьмет и исчезнет?

— Третья Мировая — оружия на планете выше крыши — или пандемия какая-нибудь. В общем, неограниченное нарастание хаоса.

— «Сингулярность» в трактовке экспоненциального развития науки и техники неверна, так как ни наука, ни техника экспоненциально не развиваются, — не согласился Гольдштейн.

— Э-э! Ошибаешься, Витя, — покачал головой Геннадий, — развиваются. Пусть краткие периоды, но сие экспоненциальное развитие занимает. Тут сингулярность понимается как точка, в районе которой любой прогноз становится совершенно недостоверным, и «уход в бесконечность» некоторых кривых — это просто математическая абстракция, иллюстрирующая главную идею. Если говорить языком неравновесной термодинамики, в районе этой точки система может изменить свои свойства кардинально из-за даже очень малых воздействий — то есть она крайне неравновесна. Причина тому — накопление изменений и переход их в новое качество. Вот это новое качество и есть хаос, который ни к чему хорошему не приведет.

— Гена, не пугай детей страшилками, — усмехнулся Сахно, — не так страшен черт, как его малюют. — Не то что Александр не был согласен с Кононовым. Наоборот, с его собственной точки зрения все обстояло именно так, если не хуже. Налицо глобальный кризис цивилизации. Системный кризис капиталистической системы. Как там говорилось в этом НСМ,[5] на который он недавно нарвался в сети?

«Стало очевидным, что господствующая на планете общественно-экономическая формация прямо угрожает не просто прогрессу Человечества, вопрос стоит уже о самом существовании человека разумного. Стремясь обеспечить продление своего господства, капитализм уже фактически остановил прогресс Человечества, так как дальнейший прогресс несет непосредственную угрозу существованию капиталистической верхушки».

— А не так все будет, — опять не согласился Гольдштейн. — Кризис конца ресурсов, войны… Вот просто попробуйте посмотреть на историю как бы со стороны. Человек развивался, осваивая новые территории. А теперь на нашей планете они, эти неосвоенные территории, кончились. Две мировые войны устроили, чтобы перераспределить Землю.

— А как же Сибирь, Центральная Америка, Африка, наконец? — спросила Вера.

— Надолго ли их хватит при нынешних темпах? — отмахнулся Виктор. — И вообще, любое исключение — подтверждение правила. Нашей цивилизации для развития необходимы новые земли, иначе тупик. Кто-нибудь будет оспаривать этот постулат?

— Ну, — Гриша хотел что-то сказать, но замолчал. Серьезных возражений у него не нашлось.

— Необъятный резерв этих новых земель — космос, — Гольдштейн, похоже, сел на своего любимого конька, — но, увы, дорого. А сейчас делается только то, что дает прибыль.

— О, так американцы же запускают исследовательские аппараты, — Григорий уже начал понимать, к чему ведет свою речь Виктор.