Красные - [18]
Какой же военный приказ могли мы отдать? Никакого…
Мы могли только указать на то, что мы считаем своей обязанностью, — могли указать на нашу решимость уступить только насилию, чем бы лично для нас это ни кончилось. Таким образом, мы предоставляли свободному решению наших защитников связать судьбу свою с нашей судьбой или предоставить нас своей собственной участи…»
Министрам еще удалось отправить радиотелеграмму «Всем, всем, всем», в которой они сообщали о предъявленном им ультиматуме, заявляли, что могут сдать власть только Учредительному собранию, и призывали: «Пусть страна и народ ответят на безумную попытку большевиков поднять восстание в тылу борющейся армии».
Для них бесконечно тянулось время. Кто сидел, кто дремал на диване, кто ходил из угла в угол, куря одну папиросу за другой. Стрельба у дворца становилась все чаще, иногда раздавались пушечные выстрелы. После девяти часов вечера она усилилась еще больше. Вдруг, вспоминал Малянтович, «раздался звук, хотя и заглушенный, но ясно отличавшийся от всех других. «Это что?» — спросил кто-то. «Это с «Авроры», — ответил [морской министр адмирал Дмитрий] Вердеревский».
Сообщение о капитуляции Зимнего дворца, которое Антонов и Благонравов получили в Петропавловке, оказалось ложным. Когда Антонов поехал на мотоцикле проверять его, то фактически попал под обстрел. Тогда же под огнем оказался автомобиль, в котором ехал Подвойский, — до него тоже дошли сведения о падении дворца.
Именно там, на площади, Антонов услышал выстрел «Авроры». «Мощно разодрало воздух», — вспоминал он. Выстрел из носового шестидюймового орудия крейсера, который в 21.40 произвел комендор Евдоким Огнев, был холостым, а его звук гораздо громче боевого. На набережных любопытные попадали на землю или бросились наутек. «Как тараканы», — удовлетворенно заметил один из моряков «Авроры».
Потом этот выстрел войдет в историю как «залп, ставший сигналом к штурму Зимнего дворца и возвестивший о начале новой эры». Хотя, если разбираться досконально, это не совсем так: до выстрела на мачте крепости все-таки подняли красный фонарь, затем многие очевидцы (в том числе и сам Антонов) слышали «сигнальный» выстрел орудия Петропавловской крепости, и только потом бабахнула шестидюймовка «Авроры».
Существует, впрочем, версия, что выстрел крейсера был не столько сигналом к началу штурма (бой на Дворцовой площади шел уже до него), сколько средством психологического воздействия на защитников Зимнего. Тем не менее с 9 до 10 часов вечера 25 октября силы ВРК действительно пытались прорваться во дворец. «Вдруг впереди загремело «ура!». Большевики пошли в атаку. В одну минуту вокруг все загрохотало… Атака захлебнулась. Неприятель залег», — вспоминала старший унтер-офицер женского батальона Мария Бочарникова.
Атака была остановлена сильным ружейным и пулеметным огнем. Антонов наблюдал, как «беспорядочные толпы матросов, солдат, красногвардейцев то наплывают к воротам дворца, то отхлынывают». Временное правительство сообщило: «Положение признается благоприятным… Дворец обстреливается, но только ружейным огнем без всяких результатов. Выяснено, что противник слаб». Ну уж кто бы говорил…
Однако, по одним данным, именно после этой попытки штурма сдались еще часть юнкеров и женщины из ударного батальона. По другим, это произошло еще до выстрела «Авроры». Когда ударницы покидали баррикады, площадь огласилась криками «ура!», и это было воспринято как капитуляция защитников дворца.
Одну из последних попыток остановить кровопролитие предприняла депутация городской думы. Несколько сотен человек отправились к Зимнему с пением «Марсельезы» и пакетами с едой в руках для министров, но были остановлены матросами, которые отказались их пропустить. Началась перепалка. Матросы кричали: «Поворачивай оглобли! Давай по домам, а не то мы вас прикладами!» «Пропустите нас, мы идем умирать!» — кричали депутаты. «Идите домой и выпейте яду!» — ехидно отвечали им матросы. Тут приехал Подвойский, который объявил депутации, что поддерживать уже некого, а депутацию могут еще чего доброго перестрелять. Он тоже повторил: «Идите-ка лучше домой».
Пришлось возвращаться. На обратной дороге члены депутации, возмущаясь поведением большевиков и стыдясь самих себя, съели приготовленные для осажденных министров хлеб и колбасу.
Несмотря на призывы Ленина, свергнуть Временное правительство до начала работы съезда Советов все-таки не удалось. Съезд открылся в Смольном в 22.40, когда Зимний еще не был взят. Он проходил под звуки артиллерийской канонады — дворец начали уже обстреливать орудия Петропавловки. Меньшевики и эсеры в знак протеста ушли со съезда (левые эсеры остались). Троцкий на это заявил, что «восстание народных масс не нуждается в оправдании». Съезд осудил уход «соглашателей». Интересно, что на первом заседании съезда Ленина не было — он находился в штабе ВРК и фактически руководил штурмом.
В 23.00 по дворцу открыли огонь орудия Петропавловской крепости. Подвойский утверждал, что сначала прозвучали три холостых выстрела. Это был сигнал, по которому «наши части двинулись вперед», но «баррикады встретили их решительным отпором». «Вдруг, — продолжал Подвойский, — над головами у нас поплыл тупой гул, за ним второй… Это «Аврора» из шестидюймовых посылала свои тяжелые снаряды».
Пожалуй, ни одно политическое убийство не имело такого исторического резонанса, как выстрелы, прозвучавшие 28 июня 1914 года в Сараеве. Уже более века ведутся споры вокруг произведшего их гимназиста Гаврилы Принципа. Одни считают его героем, идейным борцом за освобождение южных славян от иноземного гнета; другие — человеком-детонатором, приведшим к катастрофе Первой мировой войны; третьи — банальным убийцей, страдавшим комплексом неполноценности, недалеким недоучкой, которого использовали могущественные силы.
Короткая жизнь Якова Блюмкина (1900–1929) до сих пор остается вереницей загадок, тайн, «белых пятен», хотя он дружил, враждовал, застольничал со многими литераторами, среди них Есенин, Маяковский, Мандельштам, Георгий Иванов… Одни оставили о нем воспоминания, похожие на памфлеты, другие включили в произведения: «Человек, среди толпы народа / Застреливший императорского посла, / Подошел пожать мне руку, / Поблагодарить за мои стихи» (Н. Гумилёв). И это — убийство в 1918-м германского посла фон Мирбаха, давшее старт восстанию левых эсеров против большевистского правительства (как принято считать), — единственный факт его биографии, не подлежащий сомнению.
Он признан великим изобретателем и одним из основоположников современной электротехники, но вряд ли только эти заслуги смогли породить огромный интерес и к его работам, и к его личности. Он зарабатывал миллионы, но умер в нищете, запатентовал более 800 изобретений, но его считали «крупнейшим шарлатаном» и «гениальным безумцем», стоял у истоков изобретения радио и открытия рентгеновских лучей, но и сегодня его подозревают в связях с потусторонним миром, называют «посланцем иных цивилизаций» и приписывают ему небывалые способности — от умения читать мысли до вампиризма.
Сидней Рейли до сих пор остается человеком-загадкой. Вся его жизнь окружена мифами, часть из которых придумал он сам. Иногда его называют «человеком ниоткуда» — даже сегодня еще на все сто процентов неизвестно, где он родился. Он мог считаться «эталонным врагом» советской власти, но его жизнь не ограничивалась только шпионажем и политическими заговорами: он проворачивал авантюрные коммерческие комбинации, зарабатывал большие деньги и быстро тратил их на новые авантюры, собрал одну из самых больших и уникальных в мире коллекций предметов, связанных с Наполеоном, страстно любил авиацию..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Первая полная биография на русском языке Иосипа Броз Тито — основателя и многолетнего руководителя социалистической Югославии, самого известного и вместе с тем самого загадочного мирового политика. Мало кто из крупнейших государственных деятелей оставил после себя столько легенд, мифов и тайн, сколько он. Партизан с монархическими полномочиями, коммунист-подпольщик, поражавший своими сибаритскими привычками даже миллиардеров, борец со сталинизмом, арестовавший собственную жену, — культу его личности мог бы позавидовать сам Сталин.
«Пазл Горенштейна», который собрал для нас Юрий Векслер, отвечает на многие вопросы о «Достоевском XX века» и оставляет мучительное желание читать Горенштейна и о Горенштейне еще. В этой книге впервые в России публикуются документы, связанные с творческими отношениями Горенштейна и Андрея Тарковского, полемика с Григорием Померанцем и несколько эссе, статьи Ефима Эткинда и других авторов, интервью Джону Глэду, Виктору Ерофееву и т.д. Кроме того, в книгу включены воспоминания самого Фридриха Горенштейна, а также мемуары Андрея Кончаловского, Марка Розовского, Паолы Волковой и многих других.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Имя полковника Романа Романовича фон Раупаха (1870–1943), совершенно неизвестно широким кругам российских читателей и мало что скажет большинству историков-специалистов. Тем не менее, этому человеку, сыгравшему ключевую роль в организации побега генерала Лавра Корнилова из Быховской тюрьмы в ноябре 1917 г., Россия обязана возникновением Белого движения и всем последующим событиям своей непростой истории. Книга содержит во многом необычный и самостоятельный взгляд автора на Россию, а также анализ причин, которые привели ее к революционным изменениям в начале XX столетия. «Лик умирающего» — не просто мемуары о жизни и деятельности отдельного человека, это попытка проанализировать свою судьбу в контексте пережитых событий, понять их истоки, вскрыть первопричины тех социальных болезней, которые зрели в организме русского общества и привели к 1917 году, с последовавшими за ним общественно-политическими явлениями, изменившими почти до неузнаваемости складывавшийся веками образ Российского государства, психологию и менталитет его населения.
Это была сенсационная находка: в конце Второй мировой войны американский военный юрист Бенджамин Ференц обнаружил тщательно заархивированные подробные отчеты об убийствах, совершавшихся специальными командами – айнзацгруппами СС. Обнаруживший документы Бен Ференц стал главным обвинителем в судебном процессе в Нюрнберге, рассмотревшем самые массовые убийства в истории человечества. Представшим перед судом старшим офицерам СС были предъявлены обвинения в систематическом уничтожении более 1 млн человек, главным образом на оккупированной нацистами территории СССР.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.