Красные кресты - [4]

Мартен, сидевший спиной к обширному залу с потолком, опиравшимся на почерневшие от старости дубовые столбы, весьма нескоро осознал, что не один. Теперь он помимо воли слышал смех и разговоры, вылавливая из них обрывки фраз. Был почти уверен, что встретит тут знакомых, и не имел на это ни малейшего желания. Сидел он в дальнем углу, в стороне от входа, и знал, что выскользнуть незаметно не удастся. Да он уже и не рассчитывал, но пока не оборачивался, чтобы ещё немного потянуть время.

За соседним столом, которого он не мог видеть, не повернувшись в ту сторону, сидела шумная компания моряков. Возглавлял её какой-то капитан, говоривший с легким иностранным акцентом, который показался Мартену хорошо знакомым. Его потешные шуточки и росказни о приключениях, излагаемые бодро и шутливо, вызывали всеобщее веселье; шкиперы покатывались со смеху, заказывая новые порции виски и пива чаще, чем за любым другим столом.

— Я как раз возвращаюсь из Инвернесса, — говорил этот морской волк со столь знакомым голосом и манерой выражаться. — Нужно признать, что поначалу меня принимали там весьма сердечно. Только потом мой помощник все испортил, и в результате пришлось его оставить там и возвращаться без него. Но не буду торопить события и расскажу вам, как это случилось. Не знаю, приходилось ли вам принимать когда — нибудь участие в обильном шотландском завтраке, после которого вас пригласили бы на легкий ланч, состоявший из дюжины устриц, полудюжины бараньих котлет с картошкой, десятка кварт пива и двух — трех кубков виски в заключение. Если да, то вы со мной согласитесь, что нужно иметь крепкую голову и здоровый желудок, чтобы потом идти на обед, а сразу после него — на ужин, за которыми едят гораздо больше, а пьют два раза по стольку. Что касается меня, то я кое — как справился, но мой помощник явно перебрал, ибо выйдя в сад по известной личной нужде и встретив там прелестную падчерицу хозяина, несколько слишком решительно стал её атаковать. Не хотелось, чтобы вы думали, что я не могу понять молодого человека, который имеет дело с хорошенькой девушкой. И мне совершенно ясно, что если вы увидите прелестную мордашку с парочкой пухлых свежих губок, если по случаю окажетесь к ним близко и вдобавок наедине — то вы не сможете лучше выразить свой восторг, чем тут же их целуя. Помощник мой так и поступил, заслуживая — по моему мнению — только уважения, но после этого продвинулся гораздо дальше. Так далеко, что схлопотал от неё по физиономии и вернулся с расцарапанным носом, что возбудило некоторые подозрения у отчима и матери нашей красотки. Я попытался защитить его от их гнева, тем более что хорошо знал нашего хозяина ещё до того, как он женился повторно. Полагаю, я не затрону его чести, если скажу, что будучи молодым вдовцом, не раз он принимал в объятия милых дам. И мне припоминается даже, что имел обычай целовать хорошеньких девчат, занятых в некоей швейной мастерской, а раз или два замечен был, обнимая их хозяйку в такой манере, которая не оставляла сомнений в конечной цели этих объятий, причем этот факт и его результаты могли бы подтвердить надежные свидетели. Как видите, у меня в руках были некоторые доводы, или по крайней мере мне так казалось. Только несколько позднее я пришел к выводу, что не стоит вспоминать ничьих добрачных приключений в присутствии законной жены, поскольку это может привести к плачевным последствиям.

Именно так на этот раз все и произошло. Когда я выложил все доводы в защиту своего помощника, наша милая хозяйка залилась слезами, а хозяин стал так холоден, что можно было от него катар схватить. Назавтра был созван семейный совет. Пришли какие-то тетки, бабки и дядья, чтобы решить судьбу двух молодых людей. Могу заверить вас, что все эти особы, не исключая хозяйки дома и её мужа, выглядели словно восставшими из гроба, а мой помощник — точно висельник, только что вынутый из петли. И только девушка цвела средь них как роза. Постановили, что молодые люди должны пожениться, и вообразите себе — этот мозгляк немедленно согласился! Не раз уже он доставлял мне неприятности, и не раз я желал ему зла — например, чтобы его проглотила проклятая акула или чтобы ему выпустили кишки на темной улице. Но — Господь свидетель — я никогда не думал так всерьез и не рассчитывал, что он так влипнет…

Вот, дорогие мои, я и рассказал эту историйку вам в назидание, чтобы учились вы на чужих ошибках. Но тем не менее я вновь остался без помощника, а мой «Ванно» — без надлежащей опеки.

Услышав эту последнюю реплику, Мартен вскочил, словно подброшенный пружиной. «Ванно»?! Ведь так именовался тот стройный маленький фрегат, принадлежавший Пьеру Каротту! Но «Ванно» три года назад затонул в бухте Тампико у берегов Новой Испании…

И тем не менее — это в самом деле был Каротт. Его румяное, добродушное лицо, несколько искаженное шрамом на щеке, озарила радостная улыбка.

— Ma foi, — воскликнул он, срываясь с места и задевая при этом своим округлым брюшком край стола. — Слово чести, ведь это Ян Мартен собственной персоной!

Мартен конечно подтвердил его слова, и ухватив в объятия пухлого француза, едва его не задушил в избытке чувств, потом они засыпали друг друга градом беспорядочных вопросов и ответов, желая поскорее наверстать трехлетний перерыв в своих дружеских отношениях.