Красные и белые - [32]
— Взры-вай-те! — кричит Чепурин.
Не взлетает в небо мост.
Ясно Чепурину: что-то случилось.
Бросился он к мосту. Видит: нет здесь его бойцов. Где — непонятно. Взрывчатка заложена, взрывчатка на месте. А бойцов нет. Может, команду не так поняли? Может, убиты? Некогда раздумывать.
Пронеслись через мост первые броневики. Лезут всё новые, новые. Слышит Чепурин гул над своей головой.
Ждать больше нельзя. Вступили на мост основные силы.
Дёрнул боец за взрыватель. Взметнулся в воздух мост…
Отходят, идут бойцы. Вспоминают бойцы Чепурина:
— Слава ему солдатская.
— Память людская, вечная.
ПАРОВОЗ
Войска Юденича ворвались в Ямбург. Ямбург стоит на реке Луге. Этот город теперь называется Кингисепп.
Ворвались белые в Ямбург, ворвались на железнодорожную станцию. Недалеко от станции стоял красный бронепоезд. Прикрывал отход наших бойцов. Увидели белые — бронепоезд. Вот удача:
— Возьмём бронепоезд!
Но как его взять? Это броня. Это металл. Пушки, пулемёты на бронепоезде. За бронёй укрылись стрелки.
Просто так не возьмёшь бронепоезд. И родился у белых план.
Бьются красные бойцы, отходят от Ямбурга. Прикрывает отход бронепоезд. Бьют с бронепоезда по врагам орудия.
Комиссар на бронепоезде — петроградец, путиловский рабочий Иван Иванович Газа.
Смелый он человек, решительный. Знают об этом все на бронепоезде. Голос у Газы твёрдый. Любит комиссара команда бронепоезда. Любит и слушается.
Ведёт по белым огонь бронепоезд. И вдруг… Что такое?! Навстречу бронепоезду по тому же пути мчит паровоз.
Ещё минута — и врежется он в бронепоезд, и грянет взрыв.
Направить паровоз на бронепоезд красных — вот что придумали белые. Нагнали пара в паровозных котлах. Разогнали махину. Спрыгнули. Мчит паровоз, как таран.
Кто-то крикнул:
— Братва, спасайся!
— Спа-са-ай-ся!
Видит Газа, что многие с бронепоезда прыгают.
— Назад! — кричит Газа. — Назад! — И к артиллеристам: — Братцы, по паровозу прямой наводкой!
Слышали артиллеристы уверенный голос Газы. Припали они к орудиям.
Ударила первая пушка. Мимо.
— Точнее, точнее. Бери чуть ниже, — подсказывает комиссар.
Снова раздался выстрел.
Точнее раздался взрыв. Снёс он трубу с паровоза.
Всё ближе, всё ближе махина.
— Не торопитесь, не торопитесь. Сейчас получится, — успокаивает артиллеристов Газа.
Снова ахнул, как молот, выстрел. Белым облаком окутался паровоз. Снаряд попал в паровой котёл. Лишилась силы махина.
Замедлил ход паровоз. Как конь заарканенный, остановился.
Звонкое, многоголосое «ура!» словно мехами качнуло воздух.
Вытерли артиллеристы взмокшие лбы. Заулыбались смущённо те, кто кричал: «Спасайся!»
Смотрят бойцы на комиссара. Достал спички, кисет комиссар. Свернул цигарку. Затянулся. Дымок с наслаждением выпустил. Улыбнулся друзьям комиссар — петроградский рабочий товарищ Газа.
ГЕНЕРАЛ
— Казнят генерала!
— Казнят генерала!
Весть, поражая, неслась по Ямбургу.
— Генералы — и вдруг генерала?!
— Как?!
— За что же его казнят?
Всё дальше, дальше летит по Ямбургу:
— Казнят генерала!
— Казнят генерала!
— Да где же его казнят?
— Там, на Базарной площади, где штаб у белых, где дом с балконом.
Собрался народ на Базарной площади. Многих силой прийти заставили. Даже из ближних сёл, деревень пригнали.
Видят люди, на площади приготовлена виселица. Верёвка змеёй свисает. Под виселицей — табурет.
Привели генерала. Пожилой, лет шестьдесят. С бородой.
Стоит генерал на площади. С балкона штабного дома прочитали ему приговор. Ударили барабаны. Над головой генерала сломали шпагу. Был у военных такой обычай. Снова ударили барабаны.
Повели генерала к виселице. Хотели помочь подняться на табурет.
— Я сам, — сказал генерал.
Расстегнул воротник тужурки. Схватили петлю палачи.
— Я сам, — произнёс генерал.
Взял петлю, надел себе на шею.
Выпрямился генерал, посмотрел на судивших его генералов, на палачей, сказал:
— Вы отнимаете у меня жизнь, но вы не отнимете у меня веру в грядущее счастье людей. Верю — оно наступит.
Вот так слова!
Вот он каков — генерал!
Выбили палачи из-под генерала табурет. Самое страшное совершилось.
Фамилия казнённого была Николаев. Александр Панфомирович Николаев.
Да, он был генералом. Только служил не у белых.
Не все бывшие царские генералы и офицеры стали врагами Советской власти. Были среди них и те, кто видел, как измучен угнетателями народ, кто понимал, что только Советская власть несёт настоящую свободу трудовым людям. В числе таких генералов был генерал Бонч-Бруевич, был генерал Брусилов, был генерал Самойло, тот, что громил интервентов под Шенкурском и в других местах на советском Севере, был и генерал Николаев. Он сразу же признал Советскую власть и стал честно служить командиром Красной Армии.
В боях против Юденича генерал Николаев командовал стрелковой бригадой. Эта бригада одной из первых приняла бой с белыми. Смело держалась бригада. Но силы оказались неравными. Генерал Николаев был захвачен в плен.
Склоняли белые генералы Николаева изменить красным. Обещали чины, награды.
Отказался от наград и чинов генерал Николаев. Не изменил Красной Армии, своей клятве и трудовому народу.
Вспоминали бойцы Николаева. «Наш генерал» — называли.
Когда разбили Юденича и Ямбург снова стал красным, тело генерала Николаева перевезли в Петроград и похоронили с военными почестями. Генерал Николаев был награждён орденом Красного Знамени.
