Красные финны - [59]
— Выступаем завтра в 6.00. Поняли?
— Это безумие…
— Вашего совета не спрашиваю, а приказываю: выступаем завтра в 6.00. Что вам не понятно?
— Люди тут намечены для разведки, и надо с ними как следует поработать…
— А до этого кто вам мешал с ними работать? Разведку тоже на себя беру. Ваше дело — выполнять мои приказания, пока я вам это доверяю…
В 6.00 так и поехали, подавленные и удрученные. Вьюков приготовить не успели и поехали без станковых пулеметов Овес только в саквах, на день. Сена вовсе не брали. У бойцов «сухой паек» на один день и только по одному боекомплекту на экземпляр оружия. И это зная, что до Газимура полсотни километров, и вовсе не ведая, как и когда нам удастся реку преодолеть. Или, возможно, придется форсировать под огнем. И какие пятьдесят километров! По тайге, по болотам, по камням и через бурелом…
Дачники, одним словом!
Худшие опасения оправдались. Через Газимур в тот день переправиться не удалось. Ледоход заканчивался, но лед шел и был еще слишком грозным. Не имея фуража и продовольствия в запасе, Воровский приказал возвратиться.
Может быть, он и понял свою вину. Но признать ее не хотел и искал спасения для себя или хотя бы маленькой лазейки:
— Я заболел. Примите командование.
— Только на месте и только по письменному приказу.
— Погубить хотите? Не выйдет! Я и ваши дела знаю и покажу. У меня в Хабаровске «рука»…
Отозвали его, и он исчез за горизонтом. Приказа не было. Очевидно, «рука» у него все же где-то была…
Раньше нас в Дакталгу ворвался отряд из коммунистов и советских работников Газимуровского района. Этот отряд шел со стороны тыла и реку Газимур миновал. Мы, преодолев реку, пришли в Дакталгу на другой день. В дальнейшем активную борьбу с бандой проводили мы, пограничники. Местный актив выполнял обязанности караульных команд по охране населенных пунктов.
Первые наши сведения о событиях на Газимуре полностью и почти дословно подтвердились. Оставалось только тайной — в каких целях были совершены столь многочисленные убийства и особо изощренное, поистине сатанинское глумление над убитыми. Даже после пленения Игнатия Астафьева и всего его «штаба руководства» нам не удалось полностью проникнуть в эту тайну.
— Скажите, Астафьев, для чего вы так много людей убивали? Ваших же, станичников?
— Я? Ни одного человека не убивал.
— По вашему же приказанию убивали!
— Приказывал и я. Это верно! Но еще и трибунал у нас был, мной назначенный и утвержденный сходкой… Тут такая тактика наша была: ежели кто убивал, тот нашим будет! Сдаваться такому или там других властям выдавать не с руки. Свой грех знал…
— Убивали, значит, только для того, чтобы страхом наказания скрепить ватагу?
— Не, не только из-за этого. И другая причина была, важная. Пока у казака руки не в крови, он с нами не пошел бы. Как бы иначе ватагу-то набрали? Но когда скажешь — на, бей, и он послушается, значит, наш. Никуда более не уйдет! Для того и убивали.
— Ну, а если бы кто-либо не стал бить и убивать?
— Такого бы тут же прикончили. Таких оставлять нельзя! Были бы и такие, да следили мы. У кого ружье, того слушаются…
— Кто вас, Астафьев, всему этому научил?
— Этого я вам не скажу.
— Может, скажете, Астафьев, для чего такое глумление над трупами. Это ж ведь не казачье, а трупы.
— Это все одно. Надо было, чтобы нас боялись, страшились бы нашей кары. И чтоб за это и наказания ваших властей больше страшились. А покойнику что? Ему все одно…
— Какую цель, Астафьев, преследовали эти ваши преступные действия? К чему вы стремились?
— Большую ватагу «вольных казаков» хотели создать. Быструю, на хороших конях, с заводными. Погуляли бы мы по станицам и поселкам восточной части Забайкалья, страху бы нагнали, повеселились бы…
— Для чего это вам, Астафьев?
— Вольной жизни хотелось, как в старину бывало. И еще говорили, чтоб к приходу японцев все разрушить…
— Так вам кто говорил?
— Уж этого я вам не скажу.
Ответа на этот вопрос Астафьев нам так и не дал. Правда, и времени для разговоров с ним мы имели мало. Часа два в станице и столько же на пароходе «Пахарь». Не исключено, что следственные органы Сретенска или краевые добились большей ясности. До нас доходили только слухи.
После пленения Игнатия Астафьева мятеж, было видно, затухал. Нашей группе поручили: как можно скорее выловить остатки этого «вольного казачества».
Большую часть времени мы находились в тайге. Нередко — глубокой. Стремились полностью изолировать остатки банды от населенных пунктов, дорог и речных переправ и, конечно, преследовали «вольных казаков» изо всех сил. Изредка бывали в Дакталге. Туда нам доставляли продовольствие и фураж. И там сосредоточивались все данные о банде, о планах и намерениях ее нового руководства, эти сведения получали через хорошо налаженную нами разведку.
В одно из таких наших посещений в станице появился незнакомый человек, пожилой уже и по одежде — не казак. У станичного совета привязал коня и степенно, нарочито медленно поднялся по ступенькам в помещение. Старик был высокий, широкой кости и слегка сутулый. Черты лица крупные, угловатые и как бы внезапно состарившиеся. К нам прибежал сотский — сельский исполнитель:
Повесть-воспоминание из сборника «Мои границы». Книга содержит вступительную статью О. Тихонова.
Повесть «Второй эшелон» и рассказы «След войны» посвящены Великой Отечественной войне. За скупыми, правдивыми строками этой книги встает революционная эпоха, героическая история нашей страны.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Воспоминания участника обороны Зимнего дворца от большевиков во время октябрьского переворота 1917 г.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.