Красное самоубийство - [24]

Сегодня мы пожинаем страшные плоды этого процесса. Миллионы сталинских подручных (стукачей, палачей, охранников и т. п.) намного пережили десятки миллионов своих жертв… И как это ни печально, эти бывшие подручные наплодили своих достойных наследников!

«Выросли мы в пламени, в пороховом дыму…» – пелось о первом революционном поколении. Мое поколение росло не в пламени, но ветры, нас обдувавшие, несли с собой пороховую гарь. Едва успела рассеяться она после Гражданской войны, как снова начали собираться пороховые облака, сгустившиеся в тридцатые годы в грозовые тучи. Так все мы и жили: отблески революции и Гражданской войны с одной стороны, а с другой, – новая военная тревога была постоянно с нами.

…Торжественный пионерский сбор в школьном физкультурном зале. Повод не совсем обычный. Нашим почетным гостем на этот раз является Бонч-Бруевич, один из самых ближайших сподвижников Ленина. Кстати, он мой полный тезка – Владимир Дмитриевич. Его жизнь, между прочим, ярко иллюстрирует разговор, который мы ведем в этой книге, и не только потому, что он много лет дружил с Лениным, но и потому, что его родной брат был вначале царским генералом, а потом – советским.

Прошло десять лет со дня смерти Ленина. Для детей это непостижимо большой отрезок времени. Мы слушаем Бонч-Бруевича и воспринимаем его рассказ о Ленине и революции как воспоминания о событиях легендарных, давно ставших историей, и в то же время он стоит перед нами, живой и не очень старый на вид. Сам Ленин пожимал его руку, а сегодня он подает мне свою руку после того, как я, председатель совета нашего пионерского отряда, надеваю ему галстук почетного пионера.

А на следующий день мы уже в другой эпохе, которая надвинулась на нас, предвещая неминуемую войну. Мы столпились в школьном подвале, капитально переоборудованном в стрелковый тир. Мы ложимся по очереди на маты и стреляем по мишеням. От затворов винтовок поднимается сизый дымок с резким и уже хорошо нам знакомым пороховым запахом. Он почему-то приятно щекочет ноздри… Разбираем и собираем прославленную русскую винтовку и даже пулемет. Изучаем ружейные приемы. Маршируем на еще не осточертевших нам строевых занятиях. Поем боевые песни наших отцов.

Нам много говорят о так называемом вражеском окружении, но не пугают им, а уверяют в скором и неизбежном разгроме всех врагов. Оборонительным мероприятиям снисходительно уделяется совсем немного времени, поскольку так положено. Например, по нашей просторной школе с особой пронзительностью разносилось завывание сирены, возвещавшей о химической или воздушной тревоге. Пока учебной… С первыми ее звуками мы выскакивали из-за парт и пулей вылетали из классов, устремляясь на свои «боевые посты». Оглушительно хлопали тяжелые двери, гулкой дробью рассыпался по паркету топот бегущих школьников. Несколько минут такой бешеной суеты – и все замирало. Школа изготовилась к воздушному нападению (или химическому). Все находились на своих постах, у каждого на боку – противогаз.

В те годы противогаз был таким же спутником нашей жизни, как, скажем, ранец или школьный портфель. Все были убеждены в том, что будущая война ко всему прочему будет и химической. И готовились к ней основательно. Наряду с уроками математики, русского языка и других не забыть и уроки по химической обороне. Нам часто читали лекции о боевых отравляющих веществах и мерах защиты от них. Книжки, по которым мы готовились к химической войне, были потолще наших учебников. До сих пор застряли в голове названия газов: иприт, фосген, люизит… Мы знали их по запаху и цвету. Значок ПВХО (противовоздушная и химическая оборона) красовался у нас на груди. Рядом с ним обычно висели и другие: «Ворошиловский стрелок», «ГСО» – готов к санитарной обороне, «БГТО» (Будь готов к труду и обороне) – физкультурный.

Зря эти отличия не выдавались, нужно было потрудиться, чтобы их получить. Все эти значки были очень популярны, поскольку окружающая нас действительность была пропитана милитаристским духом, изучение винтовки, пулемета, газов и т. п. являлось делом самым естественным и казалось необходимым. У меня дома был свой противогаз, специальная детская модель, без гофрированной трубки. Видел я тогда и совсем уж необычное средство защиты – противогаз-палатку, рассчитанный на младенцев. «Надень противогаз» – так прямо и называлась опубликованная в 1936 году статья начальника Управления противовоздушной обороны, командарма 1-го ранга С. Каменева. А в популярной детской кинокартине «Личное дело» школьники во время учебной воздушной тревоги надели противогаз на бюст Сократа, стоявший в школе.

Надвигавшаяся военная гроза и наша военизированная школьная жизнь накладывали отпечаток на детские интересы и забавы. Я, например, еще в младших классах начал делать порох и пушки, из которых дома усердно палил. Школьный приятель поведал мне состав дымного пороха: сера, селитра, древесный уголь – все это, разумеется, в нужных пропорциях. Селитра покупалась в аптеке. Древесный уголь тоже не был проблемой. А вот сера добывалась оригинальным способом. Оказалось, что ею тогда заливались отверстия, в которые вставлялись металлические стойки лестничных перил. Не знаю, употребляется ли сера и сегодня таким образом, но тогда мы ее добывали именно так: выковыривая на лестницах. Оставалось найти металлическую трубку, заделать ее надежно с одного конца и пропилить у того же конца небольшое отверстие. Ствол пушки готов! Набиваешь в него порох, пыж и ядро, обычно это – подшипник, поджигаешь заряд через пропиленное отверстие и – бах! «Ядро» летит в одну сторону, пушка – в другую. До сих пор удивляюсь, что остался цел и невредим после таких рискованных экспериментов.