Красное море - [40]

— Но ведь не сказал. Я действительно не знаю, где общак, да и был ли он вообще…

Врёшь, жидяра! Знаешь! Я долго за тобой следил, почти до самой Нефедовки. А потом потерял. Ты как сквозь землю провалился. Я там нашёл какого-то столетнего старика. Представляешь, вся деревня сгорела во время войны, а этот старик живёт. Ну, пришлось попытать его, куда он тебя дел. А он взял да и помер, падла. Царствие ему небесное!

Натан почувствовал, как темнеет в глазах. Значит, Птенец умер! И умер из-за этого пьяного подонка! Он пошатнулся. Попытался взять себя в руки. Ещё не пришло время для встречи бога с бывшим капитаном. Но это время придёт, он точно знал.

Голобородько уже кричал что-то несуразное, что-то насчёт москалей и жидов, нэньки Украины и продажной власти. Натан чувствовал, что сейчас сюда нагрянет милиция, а встречаться с представителями закона ему не хотелось. Не с руки, да и ни к чему. Он схватил капитана за руки и попытался вытащить его из кафе. Но Голобородько, и без того тяжёлый, как медведь, упёрся, перевернул стол, а пластмассовым стулом запустил в окно. Стекло со звоном посыпалось на пол, продавщица заверещала, посетители, которых и без того было не густо, быстро потянулись к выходу… Милиция не заставила себя ждать. В кафе ворвались три мента с дубинками, один схватил Натана, двое других набросились на Голобородько. Вслед за ними вошёл майор.

Спокойно, ребята, — сказал майор. — Это никак наш капитан. Эй, кап, все никак не успокоишься? Отпустите его.

Голобородько, потирая ушибленные места, исподлобья посмотрел на милиционеров.

— Ничо, майор, порядок, — сказал он. — Другана старого встретил, вот и перебрал чуть-чуть.

— Эти твои «чуть-чуть» каждый день продолжаются. Надоел до чёртиков, — сплюнул майор. — Если б ты не был когда-то моим начальником, я бы давно тебя засадил.

— А-а, не забыл ещё, как я тебя из дерьма вытащил! То-то! Давай, майор, выпьем, или тебе западло с бывшим начальником пить?

— А чего, давай, — майор налил себе полстакана горилки и, не чокаясь, махнул одним глотком.

— Ты чо, скотина, как за покойника пьёшь?! — возмутился Голобородько.

Ты уже давно покойник, капитан. Не выёживайся.

Из кафе Натан вышел вместе с Голобородько. Тот уже протрезвел после ментовской экзекуции. Был грустен и неразговорчив.

— Ну что, Толик, поделишься со мной? — спросил он, когда они подошли к станции метро.

— Ты о чем, капитан?

Не вешай мне лапшу. Я ведь и заявить могу. Объявился, мол, зятёк Алмазного, надо его за жабры брать. Как думаешь, сколько ты после этого протянешь? Не менты, так ворьё из тебя все вытянут.

Натан молчал. Для себя он уже все решил. Капитан должен умереть. И в первую очередь, за Птенца. Такой подонок не имеет права коптить небо. Пусть черти с ним на том свете разбираются. Они вошли в метро. Народ валил с демонстрации, люди спотыкались о плакаты и знамёна, ругались, толкали друг друга… Один из эскалаторов не работал, на втором скопилось толпа, злая, давящая, ненавидящая… Голобородько ступил на движущуюся ступеньку, сзади на него навалились, подмяли, он ещё пытался сопротивляться… Натан видел его медвежью фигуру, которая размахивала руками, разбрасывая вокруг себя людей, но потом он исчез, и когда Натан спустился вниз, возле мёртвого тела бывшего капитана уже суетились врачи, милиционеры, любопытные… «Да, бог шельму метит, — без всякого сожаления подумал он. — Я, по крайней мере, не взял грех на душу».

Натан поехал в гостиницу «Спорт», заказал номер на одного. Это стоило недёшево, но он не любил жить с соседями. Вещей у него с собой не было, только «дипломат». Натан не собирался долго задерживаться в Киеве. Два — три дня, не больше. А раз Птенца уже нет, то может, и того меньше. Он вспомнил, что обещал старцу отпеть его по всем правилам. «Сегодня поеду», — решил Натан. Но день уже клонился к вечеру, а проводить ночь в пустой, безлюдной деревне ему не хотелось. «Ладно, завтра, с самого утра», — подумал он и пошёл спать.

Утро выдалось ясным, солнечным, вчерашний день остался позади, он не стоил того, чтобы вспоминать о нем. Натану ничуть не жаль было Голобородько, собаке собачья смерть, это Птенец с ним посчитался…

Он немного постоял на балконе, нежась под лучами нежаркого солнца, раздумывая, как лучше добираться до Нефедовки, на электричке или на попутке. Решил, что на попутке и удобнее, и безопаснее. Или для начала пойти в управу, подать документы на регистрацию фирмы? Нет, в первую очередь, нужно в Нефедовку. Может, там и денег-то уже нет. Мало ли что могло случиться за эти годы!

В деревне ничего не изменилось. Разве что бродили по пепелищу орды голодных собак, вылавливая бродячих кошек и крыс. Водитель «Москвича», с которым он ехал, предупредил, чтобы Натан был осторожнее: в округе начали пропадать люди. Может, собаки виноваты, они в последнее время хуже волков стали, а может, и торговцы мясом. Милиция уже несколько раз ловила лотошников, которые продавали пирожки с человеческим мясом. «Что твориться с нами? — качал головой пожилой водитель. — Во время войны всякое бывало, но то война. А сейчас…». Натан в разговор не вступал, думая о том, что не времена меняются, и даже не люди, просто из них начинает лезть та звериная сущность, которая всегда в них была, скрытая под спудом страха быть разоблачёнными, навязанной им христианской или коммунистической моралью, а теперь вылезла наружу во всем своём неприглядном виде.