Красное и Коричневое. Книга о советском нацизме - [90]
Глашатаи большого народа
Как видите, мы, русские, еще не потеряли памяти,
и мы все еще народ Большой, и нас все еще мало
убить, но надо и повалить...
Виктор Астафьев (Письмо Н.Я.Эйдельману)
Игорь Шафаревич до недавнего времени был мало известен. Он — крупный математик, член-корреспондент Академии наук СССР, член многих иностранных научных обществ, но что знает публика о математиках! Правда, Шафаревич еще и автор ряда социологических работ, но, в силу их явной неподцензурности, они в СССР не печатались и были известны лишь узкому кругу читателей сам и тамиздата.
Лет восемь-десять назад Шафаревич написал "Русофобию", но, видимо, считал книгу настолько взрывоопасной, что предпо-
245
читал до поры до времени ее не публиковать даже на Западе. Только когда гласность почти свела на нет репрессии, "Русофобия" увидела свет — сразу в нескольких зарубежных изданиях. О том, чтобы печатать это произведение в России, автор, видимо, не мог помыслить. Однако не успели выйти эмигрантские журналы, как тот же труд появился в "Нашем современнике", тоже в шестом номере за 1989 год,2 то есть подписчики получили его одновременно с повестью Гроссмана. Этот номер стали рвать на части, вероятно, с не меньшим азартом, чем шестой номер "Октября". Автор в одночасье приобрел всесветскую известность. Его статьи стали появляться в самых разных изданиях, интервью с ним передавали по телевидению, публиковали в разных изданиях, в том числе в журнале "Книжное обозрение", который считается одним из самых "перестроечных".
Благодаря этим публикациям стали известны некоторые подробности о самом Игоре Рости-славовиче. Мне было интересно узнать, что он относится к той же категории читателей, что и я: не пропускает предисловий.
Его комментарий к статье Г. Водолазова слишком обширен, чтобы приводить целиком, но вот квинтэссенция. В повести Гроссмана, говорит Шафаревич, есть "два персонажа", о которых автор допускает "резко отрицательные высказывания": это В.И.Ленин и Россия. Предисловие Г. Водолазова написано для того, чтобы смягчить "шок", который могут вызвать отрицательные суждения о Ленине. Что же касается "не менее резких высказываний о России", то "они восприни-маются как нечто естественное" и ни в каком смягчении не нуждаются. "Это сопоставление пред-ставляет интерес, потому что объективно характеризует определенные настроения, существующие в обществе",3 замечает Шафаревич.
О "русофобском" характере повести Гроссмана Шафаревич говорил и в телевизионном интервью.4
Напомню, что речь идет о произведении писателя, который при жизни подвергался гонени-ям, а после смерти был вычеркнут из литературы: его десятилетиями не печатали и почти не упоминали, занеся в черный список антисоветчиков. Главные произведения В. Гроссмана только сейчас стали достоянием
246
советских читателей. И в это время член-корреспондент с математической точностью наносит удар ниже пояса, стремясь снова закопать Гроссмана — теперь уже не как антисоветчика и антиленин-ца, а как русофоба.
Да, герой повести Гроссмана говорит о русской душе как "тысячелетней рабе", о "холопском подчинении личности государю и государству". С такими взглядами можно спорить. Я, например, полагаю, что противостояние рабству — такая же константа русской истории, как и само рабство, так что Гроссман нарисовал одностороннюю картину. Но где же здесь "фобия", то есть "страх" и "ненависть", как Шафаревич переводит это понятие? Как можно не видеть, что рассуждения Грос-смана о русской несвободе, породившей Ленина и Сталина, пропитаны не страхом или ненавис-тью к России, а болью за нее! Тем более, что эти рассуждения приписаны русскому человеку, отбывшему тридцатилетнюю каторгу ГУЛАГа и полюбившего женщину, которая поведала ему о пережитых ужасах сталинской коллективизации и искусственного голода. Биография героя, кажется, дает ему право и на не очень взвешенные суждения о причинах народных страданий.
Однако "фобия" тут несомненно присутствует. Шафаревич замечает, что "ненависть к одной нации, скорее всего, связана с обостренным переживанием своей принадлежности к другой".5 Согласиться с этим утверждением как с некоей объективной истиной я никак не могу. Полагаю обратное: обостренное переживание своей принадлежности к определенной нации вызывает у большинства людей (если они не заражены нацистскими предрассудками) сочувствие и стремле-ние понять аналогичные чувства представителей других наций. Тем более не могу применить эту формулу к Василию Гроссману: еврей, ассимилированный в русской культуре, он не мог обострен-но переживать свою принадлежность к одной нации, так как фактически принадлежал к двум.
Однако процитированное утверждение Шафаревича — не случайная оговорка. Оно является центральным для его труда, к нему сходятся и от него расходятся все его выкладки. Не неся в себе объективной истины, оно несомненно несет истину субъ-
247
ективную. Это лично для Шафаревича обостренное чувство принадлежности к русскому народу неотделимо от ненависти к евреям, как северный полюс магнита неотделим от южного.
"Есть только одна нация, о заботах которой мы слышим чуть ли не ежедневно, — возмущается Шафаревич в "Русофобии". — Еврейские национальные эмоции лихорадят и нашу страну, и весь мир, влияют на переговоры о разоружении, торговые договоры и международные связи ученых, вызывают демонстрации и сидячие забастовки и всплывают чуть ли не в каждом разговоре. "Еврейский вопрос" приобрел непонятную власть над умами, заслонил проблемы украинцев, эстонцев, армян или крымских татар. А уж существование "русского вопроса", по-видимому, вообще не признается".6
Переписка двух известных писателей Сергея Есина и Семена Резника началась в 2011 году и оборвалась внезапной смертью Сергея Есина в декабре 2017-го. Сергей Николаевич Есин, профессор и многолетний ректор Литературного института им. А. М. Горького, прозаик и литературовед, автор романов «Имитатор», «Гладиатор», «Марбург», «Маркиз», «Твербуль» и многих других художественных произведений, а также знаменитых «Дневников», издававшихся много лет отдельными томами-ежегодниками. Семен Ефимович Резник, писатель и историк, редактор серии ЖЗЛ, а после иммиграции в США — редактор и литературный сотрудник «Голоса Америки» и журнала «Америка», автор более двадцати книг.
Документальная сага охватывает более ста лет духовной жизни России под железной пятой царского, а затем советского режимов. В центре повествования – судьба великого физиолога, философа и религиозного мыслителя академика А. А. Ухтомского (1875–1942), а также его ученика и первого биографа В. Л. Меркулова (1908–1980) – историка науки, многолетнего узника ГУЛАГа. Читатели познакомятся с кругом ученых, писателей, религиозных и политических деятелей, чьи судьбы прямо или косвенно переплетаются с главными персонажами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Семен Резник, писатель, историк и журналист, автор исторических романов, научно-художественных биографий, историко-публицистических книг о России последних двух столетий. Живет в США. Сотрудник радиостанции «Голос Америки».Книга Семена Резника — это достоверный и полный драматизма рассказ о евреях в России и об их гонителях. О тех, кто сваливал на них грехи сначала царской, а затем советской власти, а свалил в пропасть и их, и себя, и страну. В 2003 году изд-во «Захаров» выпустило книгу С. Резника «Вместе или врозь?», охватывавшую в основном дореволюционный период.
Писатель и публицист Семен Резник дал убедительный, бесспорный анализ в работе «Запятнанный Даль». В разных вариантах она напечатана в журналах, в интернет-изданиях, отдельным изданием вышла в Петербургском университете, включена в сборник «Сквозь чад и фимиам».Анализ всесторонний — на историческом, лексическом, стилистическом и смысловом уровнях текстов Даля.Однако даже популярное (а работа Резника популярна, на запрос в Яндексе «Запятнанный Даль» — 4 тысячи ссылок) исследование не заменит суда. Который раз и навсегда постановил бы — фальшивка, имя великого Даля, гения русской словесности, использовали и продолжают использовать в определенных целях.
Семен Резник – историк и писатель, автор исторических романов, научно-художественных биографий, историко-публицистических книг о России последних двух столетий. Живет в США. Первой книгой Семена Резника была научно-художественная биография Н.И.Вавилова, вышедшая в 1968 году в серии ЖЗЛ издательства «Молодая гвардия» в сильно сокращенном советской цензурой виде. За прошедшие полвека Семен Резник постоянно держал руку на пульсе вавиловедения, снова и снова возвращаясь к своему первому герою. Новая книга – это наиболее полное (на сегодняшний день) и многоплановое повествование о короткой жизни Николая Вавилова.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?