Красно-синий – самый сильный! - [9]
Помимо этого, Сергей был еще и радушным хозяином. Он любил, когда у него собирались гости. «Помню, меня он все приглашал на украинские пельмени, – вспоминал Станислав Лысенко. – А я раз за разом отвечал: «Давай в следующий раз, еще обязательно посидим». Вот так и не посидели. Эх, жестокая штука жизнь».
С уважением и даже любовью к Перхуну относился и конкурент за место в составе – Андрей Новосадов. Вратарские отношения – тема в футболе особая. Ведь каждый из тех, кто выбрал для себя эту стезю, хочет быть первым. А как иначе? Зачем ты тогда вообще пришел в футбол? Иногда обоюдное желание быть первым приводит к конфликту между вратарями. Между Сергеем Перхуном и Андреем Новосадовым не было ничего подобного. Наоборот, за эти полгода они стали настоящими друзьями. «Между Сережей и Андреем Новосадовым никогда не возникало сложностей, – вспоминал Павел Садырин. – А ведь бывают и другие ситуации, и я с ними сталкивался – когда вратарь говорит: или я буду первым, или вообще не стану играть. Тогда тяжело».
ЦСКА – «Зенит». В перерыве Сергей Перхун сменит Андрея Новосадова
«У нас с Серегой никогда не было никаких обид, наоборот, мы всегда поддерживали друг друга, – подтвердил слова тренера Андрей Новосадов. – Когда он прочно завоевал место в составе, проведя серию прекрасных матчей, я искренне радовался за него».
И это, поверьте, не пустые слова. Не случайно Новосадов, уже игрок «Торпедо-ЗИЛ», вместе с армейцами полетел в Днепропетровск – проводить своего коллегу и друга в последний путь. Андрей вообще тяжелее многих других перенес эту потерю.
Все игроки говорили о Сереже: «С самого начала было видно, что у него есть талант». Но ведь это далеко не все. Этот талант еще надо реализовать. Но Сергей был настоящим профессионалом. Именно поэтому его вратарский взлет был столь стремительным, я бы даже сказал, головокружительным. Каждый новый матч он играл все лучше, все увереннее. Сначала стал основным вратарем в ЦСКА, потом дождался приглашения в сборную. «За Серегой мы чувствовали себя, как за каменной стеной, – отметил Олег Корнаухов. – В каждом матче он выкладывался на 100 процентов, даже больше. Никогда не халтурил».
«У него было все, что надо, – добавил Садырин. – И самоотдача, и мастерство. Очень координированный. Он обладал особой техникой – мягкой, кошачьей, что ли. И еще, что очень важно, здорово играл ногами. Никогда не был белой вороной, когда на тренировках играли в квадрат. Сегодня это умение вратарям необходимо. Многие из них, по сути, выполняют функции чистильщиков, подстраховывая полевых игроков. Сережа этим тоже отличался. Прекрасно читал игру, часто выходил из ворот. Это его и сгубило. Погорячился, вылетел… Э-эх… Я ему всегда говорил: Сережа, действуй по ситуации. Считаешь нужным выйти – выходи. Он это усвоил. Здесь голова у него очень здорово работала. Он умел предвидеть различные ситуации. Но здесь погорячился».
«Слово «страх» в его понятиях отсутствовало напрочь, – сказал Корнаухов. – И в том моменте он поступил, как он должен был поступить. Но так вышло, что это был его последний поступок».
Эти строки, посвященные Сергею Перхуну, я прочитал в одной из гостевых книг в Интернете. О боже, как бы все мы хотели этой самой переигровки!..
Между тем, когда произошел этот злосчастный инцидент, многие игроки не придали ему слишком уж особого значения. Ну, столкнулись, бывает. Футбол все-таки. Не балет. «В игре я воспринял это столкновение достаточно спокойно, – вспоминал Олег Корнаухов. – В футболе ведь случается много таких эпизодов. Без ушибов, ссадин, царапин здесь не обойтись. Бывают и более серьезные травмы: сотрясение мозга, перелом носа. Поэтому тогда я даже не думал, что все будет настолько серьезно».
После матча, когда машина «Скорой помощи» уже увезет Перхуна в махачкалинскую больницу, Садырин скажет: «По всей видимости, у Сергея сломан нос». Скажет для журналистов. А самому ему будет ох как не по себе. В автобусе по дороге в аэропорт у главного тренера армейцев случится настоящая истерика. «Когда мы сели в автобус, меня просто начало колотить, – признался наставник ЦСКА. – Очень нехорошими тогда были предчувствия».
В махачкалинском аэропорту Сергея ждали до поздней ночи. Никто не знал, что с ним, как он, где он. Телефоны не работали, связи никакой. Оставалось ждать. Ночью из больницы приехал Евгений Гинер, сказал, что новости не самые радужные, везти Сергея пока нельзя. Это объявление было встречено гробовой тишиной. «Мы испытали настоящий шок, – вспоминал Станислав Лысенко. – Просто сидели и молчали. Не знали, что друг другу сказать».
«Когда нам сообщили, что на самом деле произошло с Сережей, я был просто убит, – тяжело вздохнув, сказал Павел Садырин. – Сразу пронеслось в голове: неужели я потеряю еще одного мальчишку, своего мальчишку?! Сережа действительно был мне как сын. Да и вся команда считала его родным».
«Если бы было надо, мы бы в этом аэропорту и неделю просидели! – воскликнул в сердцах Сергей Филиппенков. – Но этим ведь не поможешь. Назад, в Москву, летели в молчании. На душе было очень тяжело».
