Красная звезда и зеленый полумесяц - [53]

У подножия Ала-Too (что означает «пестрые горы») расположен Фрунзе, столица Киргизии. С его почти 600-тысячным населением, его заводами сельскохозяйственных машин, автомобилестроения, электронных вычислительных машин, с его театрами и музеями, утопающими в зелени домами Фрунзе не имеет ничего общего с бывшей крепостью XIX века, которая называлась Пишпек.

И наконец, разве можно узнать в Алма-Ате — столице Казахстана, вчера еще края степей и пастбищ, а ныне энергетического и сельскохозяйственного гиганта, а также стартовой площадки для космических ракет, — в Алма-Ате, чье население перевалило за миллион, захолустный гарнизонный городок Верный.

Если взять лишь Казахстан, индустриализация которого из-за огромных запасов угля и металлических руд шла исключительно активно, то он с 1940 по 1970 год увеличил свое промышленное производство в 19 раз (за то же время по всему Советскому Союзу оно выросло в 12 раз). Древняя казахская земля, которая, казалось бы, была на веки вечные обречена лишь на ведение животноводства, полностью преобразилась. «Соотношение промышленного и сельскохозяйственного производства в Казахстане, — писал французский автор Жан Радвани, — которое выглядело в 1920 году как 1:15, в 1937 году сравнялось, а в 1979 году промышленный продукт в стоимостном выражении был в 3,8 раза больше сельскохозяйственного»[37].

Сельское хозяйство (некоторое его отставание и недостатки стали своего рода «кремовым тортом» для советологов, которые, не принимая во внимание сложнейшие климатические условия на большей части советской территории, обвиняют во всех недостатках саму «систему») также совершило здесь беспрецедентный скачок, особенно благодаря освоению целинных земель. Освоение целины проводилось в шести областях Казахстана, — которые занимают территорию величиной в 600 тысяч квадратных километров, больше, чем территория Франции. Поверхность, которую предстояло вспахать, равнялась 250 тысячам квадратных километров, что больше территории Великобритании. «Цифры изумляют, — писал в книге «Целина» Леонид Брежнев, — но целина — это не только пашня. Это и жилье, школы, больницы, детсады, ясли, клубы и новые дороги, мосты, аэродромы и животноводческие постройки, элеваторы, склады, заводы — словом, все, что необходимо для нормальной жизни населения, для развитого современного сельскохозяйственного производства»[38].

Весь Советский Союз помогал осваивать новые земли. Об этом свидетельствуют названия колхозов и совхозов, созданных трудящимися, приехавшими сюда из различных мест Советской страны: «Московский», «Ленинградский», «Минский», «Киевский»… За 25 лет, прошедших с начала освоения целины, Казахстан в 7 раз увеличил производство зерновых. Когда климатические условия бывают относительно благоприятны, Казахстан дает 28–29 миллионов тонн зерна в год. Одновременно с увеличением урожая зерновых значительно выросло животноводство: здесь 35 миллионов овец, или 25 процентов всего их поголовья в СССР, и 8,9 миллиона голов крупного рогатого скота (7 процентов). Казахстан производит ежегодно миллион тонн мяса и заготавливает его в 4 раза больше, чем до освоения целинных земель. Не правда ли, картина, далекая от той, которую не устают рисовать западные «специалисты»?

В собственно Средней Азии, в частности в Узбекистане, главным богатством остается «белое золото» — хлопок. На протяжении десятой пятилетки (1976–1980 г.) урожай узбекского хлопка в среднем составлял пять с половиной миллионов тонн в год. Всего республики Средней Азии поставляют 90 процентов советского хлопка. Вокруг хлопка зародилась мощная машиностроительная промышленность. Изобретение и производство хлопкоуборочных комбайнов и других машин революционизировало хлопководство и освободило для другой деятельности рабочую силу, нужную в других местах. Прежде, чтобы собрать 20–25 килограммов хлопка, одному работнику требовался целый день. А одна из новых хлопкоуборочных машин, которые сходят с конвейера Ташкентского завода, убирает за то же время 3 тонны.

Чтобы получить одну тонну «белого золота», нужно 6 тысяч кубических метров воды. Следовательно, потребовались беспрецедентные усилия и в области ирригации. По словам космонавта Владимира Джанибекова, уроженца Узбекистана, из иллюминатора космического корабля его родная земля кажется покрытой сетью из блестящих ячеек. Эту землю расчерчивают каналы протяженностью 150 000 километров. Вода распределяется здесь с помощью 900 ирригационных систем и более чем 1 миллиона различных гидросооружений. Земля здесь представляет собой поле битвы: кажется, что пустыню со всех сторон атакуют и понемногу оттесняют зеленые легионы новых плантаций. Тут и там сверкают как драгоценные камни искусственные моря, созданные человеком.

Но вода стоит дорого, и ее источники не беспредельны. Где найти новые водные ресурсы? Плотины, искусственные моря, тысячи артезианских колодцев дадут максимум того, что они могут, и скоро станут недостаточными. Вот почему сегодня слово за проектом, будто рожденным воображением автора научно-фантастических романов: речь идет о перебросе части вод великих сибирских рек, впадающих в Ледовитый океан, таких, как Обь, в Казахстан и в пустыни Средней Азии. (Первый шаг в этом направлении уже сделан. В 1971 году был открыт канал Иртыш — Караганда длиной 458 километров, протянувшийся от притока Оби до крупнейшего казахстанского промышленного центра и оросивший 50 тысяч гектаров земель.) Каскад насосных станций позволит поднять перебрасываемые воды на сто метров и привести их в огромный искусственный резервуар, откуда их затем направят к Сырдарье и Амударье. У столь грандиозного проекта хватает и противников. Возникает множество вопросов о непосредственных и отдаленных последствиях его возможного воплощения в жизнь. Какое влияние окажут столь грандиозные изменения в природе на окружающую среду? Хрупкий естественный баланс может быть нарушен самым непредвиденным образом. Вода, ожидаемая как благо, иногда приносит лишь разочарования: фильтруясь через почву, она поднимает на поверхность соль, и через некоторое время прекрасные плантации, возникшие на вновь орошенных землях, умирают на превратившейся в болото почве. Кроме того, нет ли риска «утопить» под созданными человеком морями еще не открытые залежи металлов или нефти? Стоят ли фантастические расходы по реализации такого проекта тех выгод, которые из него можно извлечь? И не лучше ли использовать капиталовложения и рабочую силу, которые потребуются для этой гигантской задачи, в другом месте и в деле, которое станет рентабельным в несравненно более короткие сроки, например, для расширения и усовершенствования механизации, для производства и более интенсивного использования химических удобрений? Проект долгие годы был в центре ожесточенной полемики между сторонниками «за» и «против». Ничего не будет предпринято, пока сотни научно-исследовательских институтов всей страны, в том числе научные учреждения среднеазиатских республик и Казахстана, дадут ответы на поставленные вопросы. Но уже сейчас речь идет не только о мечте. Или, скорее, мечта уже вписана в проекты будущего. В принятом на XXVI съезде КПСС в марте 1981 года программном документе 11 пятилетнего плана, озаглавленном «Основные направления экономического и социального развития СССР на 1981–1985 годы и на период до 1990 года», ставится задача продолжить научные и проектные разработки по перебросу части вод сибирских рек в Среднюю Азию и Казахстан.